— Похоже, это музыкальное гипнотическое заклинание, которое ван Друд использовал на нас в прошлом году, — сказала Дейзи. — Оно прогоняет все мысли, кроме одной, которую он внедрил. Бедная Хелен. Она всегда боялась, что её мама выдаст её замуж за какого-нибудь древнего типа.
— Миссис ван Бек тоже под гипнозом? — спросила я.
— Сложно сказать, — ответил Рэйвен. — Она не стала бы разговаривать с Сиреной. Она говорит, что продавщицы должны помалкивать. Сирена случайно услышала её высказывание другой даме, что её дочь выходит замуж за самого богатого мужчину Нью-Йорка. Либо она тоже под гипнозом, либо....
— Обольщена состоянием ван Друда, — закончила я за него. — Мы должны остановить это. Мистер Омар сможет разрушить заклинание.
— Агнес телеграфировала ему на прошлой неделе. Сегодня днём он должен прибыть в Лондон.
— Но что если ван Друд попытается жениться на Хелен раньше, чем мистер Омар доберётся до Лондона? — спросила Дейзи.
— Скорее Марлин убьёт его... или умрёт в попытке сделать это. И опять же, там Натан. Он прибыл в Лондон два дня назад. Сначала мы подумали, что он приехал выручать Хелен, но затем мы выследили его, сидящим за чашкой чая с ван Друдом. Я прислушался, встав у окна, и услышал, как он сказал, что у него есть кое-что, что ван Друд очень хочет....
— Местонахождение третьего сосуда, — сказала я. — Вот почему он сбежал... чтобы обменять информацию на Хелен. Он уже сообщил данные ван Друду?
— Пока нет. Он сказал ван Друду, что у него есть карта с местоположением, но она спрятана, и что если ван Друд хочет её заполучить, он должен привести Хелен на Лондонский вокзал Виктория в полдень тридцатого июня.
— Это же завтра, — сказал мистер Беллоуз. Он впервые заговорил с момента, как Рэйвен передал ему конверт с письмом от Агнес, которое он поглощёно читал:
— Сегодня двадцать девятое июня. Я по глупости потерял счёт времени, пока мы бегали кругами по лабиринту. Агнес написала письмо вчера, двадцать восьмого июня.
Что-то в вопросе дат кольнуло в моей памяти.
— Что-то должно произойти... — начала я.
— Убийство эрцгерцога Франц Фердинанда, — сказал мистер Беллоуз, вскинув вверх письмо, зажатое в дрожащей руке. — Благодаря вашему предупреждению, Йегеры отправились туда, чтобы предотвратить это. Вчера они телеграфировали Агнес в Лондон с отчётом, что они смогли сорвать три попытки подрыва автоколонны эрцгерцога. Беатрис убедила первого наёмника не бросать бомбу. Долорес ввела в гипноз второго убийцу. А третий наёмник бросил бомбу, но профессор Йегер бросился самолично на наемника, и бомба отскочила от заднего бампера машины эрцгерцога и закатилась под следом идущую машину, ранив множество невинных зевак, в том числе и профессора Йегера, но миловала эрцгерцогу жизнь. Они считают, что преуспели. Эрцгерцог произнёс речь в ратуши, в которой он сказал, что видел в лицах людей радость от провала попытки террористического акта. Беатрис докладывает, что эрцгерцог смотрел прямо на неё и Долорес, когда произносил это. Затем эрцгерцог и герцогиня предложили посетить больницу, куда поместили раненных при взрыве бомбы, главным образом потому, что они хотели поблагодарить профессора Йегера. По пути туда они свернули в неверном направлении, и когда они дали задний ход, вышел мужчина по имени Гаврило Принцип и застрелил сначала эрцгерцога, а потом и герцогиню. Они оба умерли, — мистер Беллоуз опустил руку и бросил письмо на стол. — Все наши планы... даже с предупреждением о грядущем... и мы оказались бессильны изменить курс истории.
— Но война ещё пока не была объявлена, — произнесла Дейзи. — Только потому, что австрийский эрцгерцог был застрелен в Сараево, наверняка это не означает, что война неизбежна. На это уйдёт время, не так ли, Ава?
Я попыталась вспомнить содержание газеты, приколотой к доске, которую видела — Агония от объявления войны — какая там была дата?
— Не думаю, что войну объявят до начала августа. У нас всё ещё есть время.
— Агнес пишет, что Сэм ведёт разговоры со своими контактами в Лондоне. Вионетта и Лиллиан работают с представителями Ордена в правительстве Франции, а Йегеры отправились в Берлин, чтобы попытаться сдержать запал к началу войны в Германии. Но боюсь, что все наши попытки будут ничтожны, если ван Друд отыщет третий сосуд и высвободит оставшуюся часть "сумерек".
— Нам надо удержать Натана от передачи ему информации, — сказала я.
— И спасти Хелен, — добавила Дейзи.
— Мы сейчас же полетим с Рэйвеном в Лондон, — сказала я. — Кто-то должен отправиться в Арденский лес и предупредить стража сосуда.
— Я поеду, — сказал мистер Беллоуз. — Я знаю этот регион. Я довезу Дейзи до самого Лондона, а затем сяду на поезд до Брюсселя.
— Мы тоже поедем, заодно составим компанию Моффи и будем сражаться за нашего Бекки — и Англию, если потребуется, — сказал Колли с трепетом в голосе и такой огромной любовью в глазах, что у меня самой защипало в глазах.
— За Бекки и Британию! — возликовали Джинкс и Боттом.
Мы все присоединились ко второму возгласу, даже Рэйвен, который прошептал мне:
— Кто такой Бекки?
— Позже объясню, — прошептала я в ответ. — Нам лучше поторопиться.
Когда я повернулась к своим друзьям, чтобы попрощаться с ними, моё зрение стало размытым, и на мгновение все они стали походить на поблекшие и неясные фигуры с гобелена. Мистер Беллоуз стал похож на рыцаря, Дейзи на средневековую леди, а Колли, Джинкс и Боттом на храбрых оруженосцев. Я потёрла глаза и вместо того, чтобы мои друзья вновь стали в центре фокуса, выцветшие гобелены за их спинами взорвались яркой жизнью, и я увидела, что мы все были там, на гобелене, как будто мы всегда были частью сотканной истории. Я моргнула, и образы на гобелене снова поблекли до теней. Возможно, это была игра моего воображения. Но, когда я попрощалась со своими друзьями, и мы с Рэйвеном вылетели из светового окна, во мне зародилось беспокойное чувство, что будущее уже было соткано на неком превосходном ткацком станке, и наши попытки изменить его, будут такими же бесплодными, как и разгадка самого времени.
Я догнала Рэйвена, когда он пролетал над сторожкой замка.
— Другим, возможно, потребуется наша помощь, чтобы пройти мимо теней к железнодорожной станции, — прокричала я.