- В прямом! - прорычал банкир и искоса посмотрел на слегка напрягшихся мамашек - В каком еще смысле можно сдать человека? У нас будут делать выемку. «Помойка», конечно, ликвидирована по всем правилам… Но кассовые документы мы обязаны хранить пять лет. Сейчас езжай в офис и поднимай архив. Найди все отчеты. Они поддельные. Их рисовал Солодюк Он был директором, он расписывался - везде он, и только он. Но ты все равно проверь… Вдруг там случайно где-нибудь что-нибудь… моей рукой… В общем, подготовься.
Горохов, сквозь загар, слегка побледнел.
- Он дал показания?
- Говорит, что дал. Подробные.
- Плохо.
- Отобьемся, - сказал Знаев. - Показаний одного фигуранта недостаточно. И вообще, дело не заказное. Просто ребята в погонах хотят снять с меня жир. На всякий случай подготовь приказ о моем смещении с поста председателя правления. Обзвони акционеров. Пусть уволят меня, а тебя назначат. Задним числом. Где-нибудь в апреле… Найди моего адвоката, он обязан быть готов… Плохо, что сейчас у нас мало свободных наличных. Приготовлен миллион, но это - для моей стройки. Если меня закроют - отдашь им этот миллион. То есть отдашь, сколько попросят, но миллион - максимум… Торгуйся. Требуй гарантий. Тысяч двести вперед, потом - снятие обвинений, потом остальное…
- А Солодюк? Может, лучше заплатить ему? Те же тысяч двести? Чтоб отказался от своих слов?
Банкир вспомнил бывшего партнера, жалкого, потного, мощно сосущего горечь из горла, и пробормотал:
- Он и так откажется. Бесплатно. На первой же очной ставке.
- Ты уверен?
- Да. Он не подлый. Он просто слабак
- Лучше б был подлым…
Знаев критически изучил лицо заместителя.
- Ты чего, Алекс?
- Что?
- Ты бледный.
- Я бледный?
- Да. Не переживай. Не будь бледным. Подумаешь, менты. Мало, что ли, мы с тобой ментов видели?
- Хотелось бы поменьше.
- Не в этой стране, - весело сказал Знаев. - Впрочем, давай переиграем. Не делай приказа о моем увольнении. Завтра встретишь их - проводи в мой кабинет, предложи кофе - и пусть ждут меня.
- Я в порядке, - сухо сказал Горохов. - Ты ведь платишь мне именно за это, правильно? Чтоб я всегда был в порядке… Я - в порядке. А бледный или нет - это мое дело.
Обиделся, понял Знаев.
- Я не хотел тебя обидеть, - сказал он.
- Ты меня не обидел. В четверг нам с тобой упало с неба двести тысяч евро. Во вторник упали люди в погонах… Всегда что-то падает. Наше дело - ловить.
- Или не ловить.
- Да. Или не ловить.
Банкир помолчал и предложил:
- Хочешь, давай закроем контору. Продадим. Финансы надоели. Будем строить супермаркет.
Горохов усмехнулся:
- «Готовься к войне»? - Да.
- А банк?
- К черту его. Мне, Алекс, надо тратить каждый месяц по двенадцать тысяч долларов, чтоб в семьдесят пять лет умереть нищим стариком.
- У тебя есть сын.
Знаев поискал глазами сына. Виталик, азартно что-то самому себе рассказывая, крутил руль автомата, имитирующего автомобильные гонки. За спиной его кресла в деликатной позе стоял, внимательно наблюдая, мальчик постарше и победнее одетый. Такие мальчики любят бродить по игровым центрам, надеясь встретить знакомого и выпросить немного денег, а не получится выпросить - хоть поглазеть.
- Сын, - сказал банкир, - пусть сам зарабатывает. Собственные деньги всегда слаще, чем папины.
Тем временем Знаев-младший закончил игру и подбежал, возбужденный и мокрый.
- Папа, - крикнул он, - я выиграл три гонки подряд! Я самый быстрый!
- Молодец, - похвалил банкир, с усилием переключаясь.
- Купи мне еще мороженого! И коктейль! Привет, дядя Алекс! А чего вы такие грустные?
- Мы не грустные, - вежливо сказал Горохов. - Мы усталые.
- Много работали, да?
- Угадал, - сказал Знаев-старший.
- Я не угадывал, - поправил Виталик, надул щеки и вытянул через соломинку сразу половину стакана; шумно отдышался. - Мне бабушка сказала. Мы вчера до самого вечера с ней говорили. И еще она сказала, чтобы я на тебя не обижался.
- За что?
- За то, что ты много работаешь. Она сказала, что человек должен работать не много и не мало, а столько, сколько нужно. Правда, я не очень понял…
- Твоя бабушка сама много работала, - непедагогично возразил Знаев. - Чтобы вырастить меня, твоего папу. Чтоб ты знал, ее мама - твоя прабабушка - работала еще больше. Устроилась на завод в тринадцать лет. Подделала документы, приписала себе два года, сказала всем, что ей пятнадцать, - и пошла работать.
- А зачем она подделала документы? - осторожно спросил Виталик - Это ведь нехорошо.
- С одной стороны, нехорошо. А с другой - наоборот. У твоей прабабушки было пять сестренок. Все младше ее. Шла война. Вот и пришлось идти на завод, чтоб зарабатывать деньги и покупать еду.