Харчи приехали через час с небольшим. Банкир натянул старые джинсы, влез - босой, с голым торсом - в машину, покатил к главным воротам. По аллее, которой гордился, о которой всю жизнь мечтал: ветви дубов смыкались над головой, образуя живой тоннель, ночью, в свете фар, смотревшийся декорацией романтической сказки. Мальчишка-посыльный, слезая с мопеда и передавая хозяину поместья коробки, взглянул с интересом, но и с усмешкой. Небось думает - богатый бездельник с жиру бесится, лень самому себе завтрак приготовить, решил Знаев, однако чаевые дал, как положено. Он всегда давал большие чаевые. Завидовал молодежи. Всем этим посыльным, пиццевозам, официантам, барменам, - трудящейся обслуге. Им повезло, для них сейчас в Москве всегда есть работа, только не ленись, поворачивайся; если не жлоб, если не медленный, свою тыщу долларов иметь будешь. Двадцать лет назад, когда банкир был так же молод, как этот взъерошенный паренек в стильных штанишках, все было иначе - для похода с девушкой в «Макдоналдс» деньги копились месяцами.
Он оставил снедь на кухне, заглянул в спальню. Алиса, сидя в постели, смотрела телевизор и зевала. Помахала рукой, мило сообщила:
- Ты вчера, когда стал засыпать, так крепко меня к себе прижал… Я думала - неужели он вот так всю ночь будет… Даже испугалась. Но потом ты все-таки расслабился. Когда совсем уснул…
- Тебе не нравятся крепкие объятия?
- Неважно.
- Важно.
Рыжая опять упала в подушки. Было заметно, что она не прочь проваляться под одеялом весь день.
- У нас с тобой всегда так будет? Я просыпаюсь, а ты стоишь у постели и на меня смотришь. Весь такой бодрый.
- Да, - с удовольствием ответил Знаев, - так будет всегда.
- Ты опять рано встал?
- В пять часов.
Алиса с наслаждением потянулась.
- Сегодня воскресенье, - слабым голосом произнесла она. - Мог бы поспать.
- Как раз в воскресенье, - сказал банкир, - спать допоздна нельзя. Иначе вечером не сможешь заснуть вовремя. И утром в понедельник проснешься разбитый. Испортишь себе важный момент - начало новой недели…
- Ты страшно нудный. Я сейчас брошу в тебя подушкой.
- Не надо. Я хороший.
- Да, - сказала рыжая. - Хороший. Но нудный. Что ты делал, пока я спала?
- Как обычно. Медитировал. Потом испанский учил. Потом плавал. Потом штангу тягал. Потом во дворе прибрался…
- Скажи честно: ты каждый день вот так? Медитация, штанга, испанский…
- Нет, - соврал Знаев, театрально поморщившись. - Это я перед тобой выпендриваюсь. Набиваю себе цену.
- Я догадывалась. Разумеется, ты такой же ленивый, как и все. Изображаешь супермена, чтоб обмануть наивную девушку. Зачем тебе испанский?
- Делаю инвестиции, - с шикарным апломбом заявил Знаев. - На Кубе. Хочу срочно купить по дешевке несколько километров пляжа. Es no demasiado. Когда Фидель умрет, на остров неизбежно вернутся американцы - а я уже там, понимаешь? Hola! Que tal? Me llamo Znajca!
Судя по всему, рыжая не поняла хохму; юмор миллионеров, даже будучи плоским, никогда не бывает дешевым.
- Шутка, - виновато сказал банкир.
Алиса вежливо улыбнулась и зевнула.
- Что мы сегодня будем делать?
- Отдыхать. Расслабляться. Посидим в сауне. Или в хамаме. Тебе для твоей молодой кожи хамам - в самый раз… Хочешь - вызову массажиста, он же банщик и мануальный терапевт, он из тебя за сорок минут пятнадцатилетнюю девочку сделает…
- Спасибо, - насмешливо сказала рыжая. - Мне и так неплохо.
- Тогда поедем в город и пообедаем. Потом еще что-нибудь придумаем…
- Например?
Знаев пожал плечами.
- Я вроде как кавалер… Типа, обязан предложить даме тысячу вариантов развлечений. Особенно учитывая мои возможности…
- Предлагай, - разрешила рыжая.
- Можем махнуть на Кипр. Виза не нужна. Если я позвоню прямо сейчас, то через четыре часа будем в Лимассоле. Искупаемся, наедимся до отвала скампи, погуляем, подышим, к утру вернемся…
- Заманчиво, - с заметным сожалением сказала Алиса, - но у меня нет загранпаспорта.
- Не может быть. Ты не была за границей?
- Ни разу.
- Насколько я знаю, сотрудники моего банка хорошо зарабатывают.
- Не напоминай, что я работаю в твоем банке. Я сразу чувствую себя героиней служебного романа.
- А чем плох служебный роман? По-моему, всякий роман хорош.