Смотри- ка, бессребреница выискалась, подумал Знаев с большой злобой.
- Деньги - конечно… - ответила мадам Знаева. - Но они не причина. Люди образуют семьи именно для того, чтоб не ожесточиться. Не одичать. Чтоб оставаться людьми, а не суккубами и инкубами…
- Мама, - жалобно произнес Знаев, - чего ты добиваешься?
- Чтоб вы перестали заниматься ерундой! Вы прожили вместе восемь лет. Вы взрослые люди. У вас ребенок. Который, кстати, тоже не грудной. Он все видит и понимает. Вам надо сойтись, простить друг друга и жить вместе…
- Поддерживаю! - прогудел Жаров и поморщился: сдержал похмельную отрыжку.
Знаев хотел сказать, что они не ссорились, нечего прощать, но бывшая жена его опередила.
- Нет, - решительно заявила она. - Мне такая семья не нужна. Я так не хочу.
И эта туда же, подумал бывший муж. «Хочу», «не хочу» - грустно слышать.
- Мне одной лучше, - продолжала бывшая жена. - Мои нервы в порядке. Я крепко сплю. Меня все устраивает. Мой муж восемь лет был женат не на мне, а на своей работе. На своих планах, на своих проблемах, на своих целях, на своих идеях - на своей собственной, очень сложной жизни, в которой мне не было места. Пусть теперь платит мне деньги, содержание, - и живет, где хочет и как хочет…
- Извини, но так нельзя, - мягко нажала мама (Знаев тут же догадался, что теперь нажим будет только усиливаться). - «Платите мне деньги и отстаньте от меня» - это как-то уж слишком удобно.
- Не слишком, - ледяным тоном ответила Камилла.
Банкир отважился:
- Мама, ты не понимаешь! Наша Камилла всю жизнь думает только о том, чтоб ей было очень удобно. Чем удобнее, тем лучше. Она так с детства привыкла. Вот ее родной брат - он не даст соврать…
Жаров молча отвернулся. Табурет под ним отчаянно заскрипел.
- Наша Камилла, - продолжал Знаев, - не хочет знать про то, что семейная жизнь - тоже труд.
- Старая песня! - сварливо возразила бывшая жена. - Я восемь лет только и слышала от тебя - «труд», «труд»… Я, конечно, согласна трудиться…
Знаев не сдержался и крикнул:
- Чего ж не трудишься?
- Прекратите! - опять нажала мама. - Конечно, все хорошо в меру. И труд нужен, и отдых…
- Скажите это своему сыну! Мой брат тоже работает! Но меру соблюдает. И деньги добывает, и веселится. И семья его счастлива!
Ха- ха, подумал Знаев.
- Точняк, - кивнул Жаров. - Что есть, то есть. Можно, я закурю?
- Тогда я тоже, - вздохнула госпожа Знаева.
- С каких пор ты куришь? - спросил сын.
Мама не удостоила его ответом. Задымила чем-то слабеньким, с ментолом. Изучила глазами напряженную Камиллу, вежливо улыбнулась.
- Ты бы нам чаю, что ли, предложила.
- Сейчас, - тихо ответила бывшая супруга банкира, но с места не двинулась.
Мама улыбнулась еще раз.
- Муж должен работать, - сказала она. - А жена должна его поддерживать. Твой муж работает. Он делает то, что должен.
Камилла скривилась. На собеседницу она не смотрела.
- Он мне ничего не должен.
- Должен, - сказала мама. - Еще как должен. И ты ему - тоже должна. Жизнь, дорогая моя, - это обязательства. Прежде всего - обязательства. Потом - все остальное. Рожден - уже должен.
- Кому?
- Людям. Богу. Всему миру.
- И что же такого, - бывшая жена бесцеремонно ткнула в бывшего мужа длинным накладным ногтем, - он должен всему миру?
- Всего себя. Все свои умения и способности.
- А я? Я чего всем должна?
- Для начала ты должна хотя бы своему ребенку. В первую очередь - ребенку.
- У ребенка все есть.
- Нет, не все. У него нет отца. Ему нужен отец. Чтоб был рядом. Каждый день.
- Чепуха какая! У ребенка никогда не было отца! Когда мы жили вместе, Знаев уходил в шесть утра! И приходил в полночь! Он неделями видел сына только спящим!
За год спокойной одинокой жизни, когда вечера состоят в основном из медитаций и неторопливых прогулок по собственному лесу, банкир совершенно отвык от дамских воплей. Сейчас ему хотелось уйти.
- Не кричи! - басом приказал Жаров. - Зачем ты кричишь? Знайка правильно сказал. У тебя с детства - все удобства. С пеленок Мне доставались подзатыльники, а тебе - конфеты. Ты что, не понимаешь, что он для вас же старался!
- Я молодая женщина, - с глубокой тоской сказала Камилла. - Я хочу быть счастлива! В том числе и конфеты есть! Иногда! А мне тут предлагают, значит, все время только и делать, что думать о том, сколько я всем должна?
Госпожа Знаева подняла руку.
- Об этом не надо думать. Это нужно внутри иметь. Глубоко. И жить с этим. Кстати, мне был обещан чай.
- Я сделаю, - сказал Жаров и встал.
- Нет. Я бы хотела, чтоб сделала она.
Бывшая банкирша вскочила с пылающим лицом. Пока громко звенела посудой, Знаев припомнил рыжую, ее изумительную выдержку. Видит бог, не хотел сравнивать, нельзя это, не по-джентльменски - само собой вышло.