– И никогда не забуду.
Так уж устроена моя жизнь, что я все время в разъездах. Я завидую по-хорошему своим друзьям, особенно многодетным. У каждого из них прекрасный дом, жена, две машины, дети, коты, собаки, а у некоторых и куры. Но у самого ничего похожего не получается. Я даже не знаю, где буду через полгода, в каком краю.
В тот год я жил и работал в Питере. Я расстался с Н. и впервые узнал, что такое депрессия. Бросил работу, пил и спал сутками, а потом рванул на Дальний Восток.
– Я хочу тебе признаться кое в чем.
– Валяй.
– Помнишь, как я прилетал во Владивосток?
– Конечно.
– Я хотел рассказать тебе, как потерял голову от любви, какие-то, помню, образы даже в тетрадке писал, чтоб не выглядеть шаблонно и уныло. Но так и не решился. Я очень хотел, чтобы ты стала моей женой, единственной и все такое. Не могу опять подобрать слова, прости.
Все так и было. Я прожил две недели на съемной квартире, я не находил себе места в буквальном смысле, как собака в конуре, подвывал ночами. Но страх был сильнее. Я боялся ее, она казалась мне идеальной девушкой. К тому же ее мать работала в правительстве региона, однажды мы познакомились, боже, какой взгляд был брошен на меня. И я улетел.
Потом мы не виделись много лет. Благодаря появлению в России Фейсбука я нашел ее и стал невольно наблюдать за ее жизнью. Вот она с мужем на море, вот у них родился сын, а вот и дочка, с мамой в театре, с Н. на дружеской вечеринке.
– Помнишь, что ты мне сказала в нашу последнюю встречу?
– Нет.
Это было восемь лет назад. В Москве мы столкнулись в одном тихом кабачке – она с мужем и друзьями, я с женой и приятелем. Поговорить, естественно, не было возможности. Не знаю, честно говоря, в каком статусе я прохожу у них в семье, но так как она не подходила к моему столику и вообще не смотрела на меня, делаю вывод, что статус так себе.
Вечер близился к концу, к крылечку подкатывали такси. В курящей толпе я протиснулся к ней.
– Ты сказала тогда – чего ты добиваешься? Ждешь, когда мне будет 50 лет?
– Мне было 34, теперь мне 42. Я верная жена, чем горжусь. А главное – я совсем не тот человек, которого ты себе придумал. Я вяжу, не слежу за новостями кино и музыки, в пандемию я пять месяцев с детьми сидела дома, и мне было так хорошо.
Я знаю, знаю. Мы никогда не жили вместе, не вели хозяйство, я не вставал на колени и не просил прощения после очередной интрижки, она никогда не целовала меня на рассвете, не прижималась ко мне и не шептала: «Давай, пока наши детки спят». Но почему же тогда два десятилетия меня так волнует и тревожит она? Настоящая, с картинками в Фейсбуке и мужем под локоток.
– Можно я сделаю снимок? Никогда и никому его не покажу, он будет только у меня.
Над Нижневолжской набережной вот-вот обещала разразиться гроза. Черное небо, черная речная вода и ее улыбка. Такой получилась фотография.
– Смотри-ка, я на ней не женщина, а огонек!
До отправления поезда оставалось около пяти минут. Она возвращалась к себе в Подмосковье. Я видел, что она разнервничалась.
– Супруг знает, что ты со мной гуляла по городу?
– Да. Я долго думала, но вчера позвонила ему и сказала, что мы будем гулять. Он сначала хотел запретить, а потом рассмеялся.
Как описать эту женщину? Не знаю, дело же не в волосах и бровях, ногах.
– Кстати, знаешь, когда я влюбился в тебя?
– Само собой, не знаю.
– Вы с ребятами стояли в курилке на площадке, а я поднимался снизу. Окна на этаже были распахнуты, и вдруг рванул ветер. Белая юбка задралась сзади, а ты потянулась к стеклу, не обращая ни на что внимания. И вот я стою внизу, надо мной ты во всей красе, мне стало так смешно.
– Жопа моя так рассмешила?
– Нет-нет, я просто вдруг понял, что люблю тебя, девушку, которая всего неделю как появилась в офисе.
– Я думала, что ты полюбил меня за интеллект, за наши разговоры о литературе.
– За это тоже, не сомневайся.
Проводник стал вежливо выпроваживать меня из вагона.
– Представь, что нам нет и 30 лет, и мы вдвоем уезжаем из Владивостока, и ты сделал все-таки мне предложение.
– Поцелуй меня, пожалуйста.
– В щеки три раза, как заведено на Руси.
Я понимал, что она пытается за шуточками скрыть свои эмоции.
– Помнишь, как Грушенька просит служку передать Мите Карамазову, мол, любила я его всего-то один часочек своей жизни, но пусть Дмитрий Федорович запомнит его навсегда. Скажи, была ли хотя бы минута подобная в твоей жизни?
– Пиши мне иногда. Ок?
– Ок, Ксюха, ок.
Поезд тронулся. Я спустился в тоннель.
Позвонил любимый друг.
– Проводил, что ли?