— А мне вас уже начинало не хватать.
— Спасибо, сэр.
— Не нужно меня благодарить: я готов убить вас вторично.
В дверь постучали, и вошел Билл Ганн. Он являл собой воплощение сотрудника по связям с общественностью — одет лучше всех в здании, с лица не сходит широкая улыбка, голову венчает шапка светлых волос, которые он моет каждые два дня. Но сегодня лицо его было непривычно мрачным.
— Вы уже слышали о смерти одного из наших молодых агентов, сэр?
— Да, Билл. Немедленно распространите заявление, что сегодня утром был убит специальный агент — имени не указывайте, — и что все подробности будут сообщены прессе в 11 часов.
— Только в одиннадцать? Да они затравят меня к тому времени, сэр.
— Ничего, — резко сказал директор.
— Есть, сэр.
— В одиннадцать вы сделаете другое заявление — о том, что агент жив…
Лицо Билла Ганна выразило удивление.
— …что произошла ошибка и что на самом деле погиб молодой сторож гаража, который никак не был связан с ФБР.
— Но наш агент, сэр?..
— Вы, конечно, не отказались бы познакомиться с агентом, которого считают мертвым. Билл Ганн — это специальный агент Эндрюс. Но теперь, Билл, никому ни слова. В течение ближайших трех часов этот человек для всех мертв, и если просочится информация, можете подыскивать себе другую работу.
Слова подействовали на Билла Ганна убедительно.
— Есть, сэр, — поспешно ответил он.
— Когда напишете заявление для прессы, позвоните мне и зачитайте его.
— Да, сэр.
Ошеломленный Билл Ганн вышел из кабинета. Он был мягкий, легкий человек, и все это было выше его понимания, но он, как и многие другие, верил директору.
Директор осознавал, сколько человек доверяли ему и сколько он взвалил на свои плечи. Он снова посмотрел на Марка, который еще не пришел в себя от мысли, что вместо него погиб Саймон — за восемь дней уже второй человек поплатился жизнью вместо него.
— Хорошо, Марк, у нас осталось всего два часа, а мертвых мы будем оплакивать потом. У вас есть что добавить к вчерашнему докладу?
— Да, сэр. Хорошо быть живым.
— Если и после одиннадцати вы будете целы и невредимы, думаю, вы проживете долгую и счастливую жизнь, но мы по-прежнему не знаем, Декстер это или Харрисон. Я все же думаю, что Декстер. — Директор снова взглянул на часы: 8.29 — осталось девяносто семь минут. — Какие-нибудь новые мысли?
— Да, сэр, Элизабет Декстер, конечно же, не может быть в этом замешана, она подвезла меня на своей машине и тем самым спасла мне жизнь. Если бы она желала мне смерти, то такие действия были бы по меньшей мере странны.
— Согласен, — кивнул директор, — но это не оправдывает ее отца.
— Но он, наверное, не стал бы убивать человека, которого считает потенциальным женихом своей дочери.
— Вы сентиментальны, Эндрюс. Человека, который планирует убить президента, не волнуют поклонники его дочери.
Зазвонил телефон. Билл Ганн из отдела внешних сношений.
— Так, читайте, — директор внимательно слушал. — Хорошо. Распространите немедленно для радио, телевидения и газет и к девяти, не раньше, распространите второе заявление. Спасибо, Билл. — Директор положил трубку.
— Примите мои поздравления, Марк, вы — единственный мертвец, которому удалось ожить, и, как Марк Твен, сможете прочитать собственный некролог. А теперь нужно ввести вас в курс дела. Мои триста агентов уже контролируют Капитолий и непосредственно примыкающую к нему территорию. Как только прибудет машина президента, весь район будет оцеплен.
— Вы позволите ей поехать в Капитолий? — ошеломленно спросил Марк.
— Слушайте внимательно, Марк. С минуты на минуту мне сообщат, где двое сенаторов находятся с 9.00 утра: за ними следят шесть наших людей. В 9.15 мы сами выйдем на улицу. Когда это случится, мы должны быть там. Если вся ответственность ложится на меня, то я лично приму ее.
— Да, сэр.
Зажужжал селектор.
— Это мистер Соммертон. Он хочет немедленно увидеться с вами, сэр. — Директор взглянул на часы: 8.45. Минута в минуту, как обещал.
Дэниэл Соммертон влетел в кабинет. Вид у него был довольный. Без лишних слов он перешел к делу.
— Один из отпечатков выявился в досье «Преступники». Большой палец. Фамилия этого человека Матсон — Ральф Матсон.
Соммертон достал фотографию Матсона, его портрет, сделанный фотороботом, и увеличенный отпечаток большого пальца.
— Это вам вряд ли понравится, сэр. Он — бывший агент ФБР. — Он протянул директору фотографию Матсона. Марк взглянул на снимок. Это был тот самый греческий православный священник. Большой нос, тяжелый подбородок.