Тем временем дед уже успел намазать ссадины на ноге какой-то пахучей мазью и теперь примащивал сверху здоровенный пластырь. Боль вроде бы становилась меньше.
- А вы кто? - наконец-то до Кати дошло, что она до сих пор не знает, с кем имеет дело.
- Дед Борис я, живу здесь. У меня тут избушка неподалеку. Давай-ка, вставай, а то скоро комары нас обоих закусают. Руку давай.
Катя почувствовала, как шершавая ладонь крепко сжимает ее раненую ладошку и без всякого напряжения поднимает на ноги. В этот раз стоять было не так больно.
- Возьми, обопрись, - в руку ткнулся дедов посох.
Сам же дед, взгромоздив на плечи увесистый рюкзак, двинулся к уже совсем потемневшим кустам.
Стараясь не отстать, Катя захромала следом.
Избушка оказалась вполне современным домом, даже с удобствами, чем Катя не преминула воспользоваться. Туалет, горячая вода, мыло, чистое, пахнущее свежестью полотенце подняли настроение. А запах жареной - и когда успел - картошки просто сводил с ума.
После ужина разомлевшая Катя была препровождена в отдельную комнату, где с наслаждением вытянулась на хрустящей от свежести простыне. И немедленно вырубилась.
Спала она крепко, как младенец и проснулась оттого, что солнце, давно уже подбиравшееся к ней по стенке, теперь светило прямо в лицо. Она определенно выспалась, и нога тоже вроде бы уже не болела. К ее удивлению, содранные вчера ладони за ночь практически зажили, даже корочка кое где уже отвалилась, обнажив нежную розовую кожицу. Катя отважилась аккуратно отклеить пластыри на бедре и на коленке. Бедро, как и ладошки, тоже было розовым. Коленка пока еще не сбросила корочку, но явно собиралась заживать. И это было очень хорошо.
Деда Бориса видно не было. Умывшись и приведя себя в порядок, Катя вышла во двор.
Дед обнаружился возле красного, как у нее, скутера, стоявшего рядом с видавшим виды темно-зеленым внедорожником. Что-то он там подкручивал и подвинчивал. Подойдя ближе, девушка обнаружила, что совпадает не только цвет, но и номерные знаки. Это определенно был ее новенький скутер! Правда, после вчерашнего тот должен был быть ободранным не меньше ее коленки.
- Твое? Должно быть твое, я по твоим следам утречком прошелся. Лежал себе на обочине, просто удивительно, что никто к рукам не прибрал. Вон какая машинка новая, красивая.
- Моя, спасибо вам! Вы не только меня, но и скутер мой спасли. Вы не думайте, я папе скажу, он заплатит, вы только скажите, сколько надо. У нас деньги есть.
- И хорошо, что есть. Спасибо скажешь, когда дома окажешься. Я в город после завтрака собираюсь, подброшу тебя.
К полудню Катя вместе с привезенном в прицепе скутером уже была дома. Папа и дед Борис обсуждали на кухне какие-то мужские вопросы, а она в который уже раз рассказывала маме и младшей, как случилось то, что случилось. Как ее подрезали какие-то подвыпившие дебилы на бэмке, как она, потеряв управление, свалилась, ободрав себе всю ногу, как бежала через лес, слыша за спиной улюлюканье пьяной компании, как заблудилась и была найдена дедом Борисом, так кстати поселившемся в лесу.
Потом дед, сильно задружившийся с папой, уехал, пригласив всю семью в гости, а папу - на осеннюю охоту.
Словом, история закончилась благополучно.
Вечером того же дня двое уютно устроились в кают-компании возле иллюминатора, за которым на фоне заходящего солнца шевелились кроны деревьев.
- Ну, ты Рыжий, даешь! Если бы не ее нога, она бы дернула от говорящей белки, только ее и видели.
- А что было делать? - слабо защищался Рыжий. - Ты же не мгновенно трансформируешься, я тебе время давал. И вообще, кто, по-твоему, тебе рюкзак доставлял, воду добывал, корабль в дом превращал и картошку жарил? Из нас двоих я технарь, а ты - переговорщик. Что бы ты без меня делал?!
- Откуда я знаю, что я делал бы, но точно не притворялся бы говорящей белкой! Да ладно, не важно. Главное, что контакт с аборигенами установлен. Выпьем за это"!