- Можете утешиться тем, что я сейчас не в кресле, а в гораздо менее комфортабельных условиях.
- Ну да, еще скажите, что вы сидите на подоконнике и ногами болтаете!
Ейщаров чуть отвел трубку от уха и недоуменно огляделся, потом спросил:
- Почему вы так решили?
- Это просто пришло мне в голову. Можно я уеду отсюда?
- Прекратите ныть, Эша! Что с вами такое в последнее время?!
- Я упала с дерева.
- Это не причина! Возьмите себя в руки, я вам для этого плачу достаточно.
- Я ничего не слышу уже две недели!
- Мы же уже обсуждали, что ваши неосновные способности, вероятней всего, срабатывают в минуту повышенной опасности.
- У меня нет желания подвергать себя повышенной опасности, чтобы проверять ваши теории о Говорящих с зоологическими принадлежностями!
- Вы совершенно распоясались! - строго сказал Ейщаров, лицом совершенно не соответствуя тону голоса. - Вероятно, мне следует избрать более жесткий способ общения с вами.
- Вы приедете и отхлещете меня своим бумажником?
- До свидания.
Хмыкнув, он положил телефон на подоконник, вытащил из кармана сигаретную пачку, заглянул внутрь, снова хмыкнул и смял пачку в тугой комок. Прищурился, оценивая расстояние до Михаила, который ногтем счищал что-то с ветрового стекла, потом размахнулся и швырнул комок. Тот, пролетев по высокой дуге, отскочил от взъерошенной шоферской головы, Михаил встрепенулся, задрал голову и изумленно воззрился на небо. В кабинетную дверь деликатно постучали, потом она отворилась, и Ейщаров, не поворачивая головы, попросил:
- Нина Владимировна, организуйте мне, пожалуйста, кофе. И у меня закончились сигареты.
- Это не повод, чтобы покончить с собой, - укоризненно сообщил секретарский голос.
- Если человек решил посидеть на подоконнике, это еще ничего не значит.
- Человек вашего положения не может сидеть на подоконнике своего офиса просто так, - заметила Нина Владимировна, ставя на стол подносик с кофейником, сахарницей, чашкой и блоком сигарет. - Вас отлично видно с улицы. Может, и далеко не все знают вас в лицо, но если кто узнает... Вас и так считают странным. Вы состоятельны, незаметны и ведете обычный образ жизни. В современном обществе это странно.
В этот момент Михаил, углядев в окне Ейщарова, весело заорал на всю улицу:
- Олег, не делай этого, давай поговорим!
- Извините, что сообщаю вам это, - ледяным тоном произнесла секретарша, - но ваш шофер идиот.
Олег Георгиевич весело прищурился в ее сторону:
- Именно поэтому он уже неделю прикуривает от моих сигарет и у него начинается нервный тик при виде зажигалок и спичек?
- Ничего об этом не знаю! - заявила Нина Владимировна и ретировалась.
- Как дети, - сказал Ейщаров и, спрыгнув с подоконника, распечатал сигаретный блок. Телефон снова зазвонил, он взглянул на дисплей, вздохнул и заверил ожившую трубку:
- Я уже почти начал читать ваш отчет.
- Ну, во-первых, вы врете! - отрезала трубка шталевским голосом. - Во-вторых, кому вообще из нас это больше надо?! Впрочем, я просто забыла вас спросить... Вопрос деликатный, но вполне современный. Э-э... ваш шофер, Миша... он как?
- Чего как?
- Ну, в смысле... как он к мужчинам относится? То есть, в этом, конечно, ничего ужасного нет, пока он ведет себя... ну, вы поняли.
- Господи, с чего вам это взбрело в голову?! - изумился Ейщаров.
- Да так, - туманно ответила Шталь и отключилась. Олег Георгиевич задумчиво постучал сотовым по бедру, тот тотчас снова разразился звонками, и Ейщаров, прочитав имя абонента, сразу посерьезнел.
- Намеренно, - сказал в трубке мужской голос, не растрачиваясь на приветствия. - Я не могу дать тебе никакого описания, я даже не могу дать тебе пол. Все, что я могу тебе сказать - намеренно. И тот, кто это сделал, точно знал, что он делает.
- Ты уверен? - мрачно спросил Олег Георгиевич и склонился к дракончику.
- Я убил на это больше недели! - оскорбился голос. - Говорить с мертвецами очень сложно, знаешь ли, и я не стал бы звонить, пока не перепроверил все двадцать раз! Вы мне даже не осколки принесли, почти пыль, многих фрагментов не хватало. Елки, хотел бы я себе какую-нибудь другую способность! Эта слишком... странная и чертовски болезненная. Теперь мне потребуется серьезная реабилитация.
- Водку не бери! - поспешно потребовал Ейщаров.
- У меня тут коньяк, - ласково сообщила трубка. - Ладно, давай, дня три меня не ищите.
Олег Георгиевич опустил руку с телефоном, тут дверь распахнулась, и влетел Михаил, блестя мокрым от пота торсом.
- Звонил Кориневский, а поскольку у тебя был разговор, и он не хотел тебя прерывать, то он передал мне, чтоб я передал тебе, что его пациентка вроде как обрела концепцию реальности, - он взглянул на свою ладонь. - Кажется, правильно сказал. Короче, если с ней говорить, она сможет это осмысливать... Кстати, ты не знаешь, почему с неба падают сигаретные пачки?
- Поехали, - Ейщаров схватил с кресла пиджак, и Михаил немедленно возмутился:
- Я же только что машину помыл!
- Значит, поедем на трамвае.
- А что это такое?
- Вот чем плохо нанимать на работу друзей! - буркнул Олег Георгиевич, разворачивая шофера и толкая его в нужном направлении. - Вместо того чтобы выполнять приказы, они придумывают множество причин для их невыполнения. Пошевеливайся, или я переведу тебя в дворники!
- Ладно, только накину что-нибудь, - Михаил наклонился, прикуривая от ейщаровской сигареты, - я слишком красив, чтобы вести машину в таком виде.
- Зажигалка на столе.
Шофер кисло ответил, что не любит зажигалки, и вообще прикуривать от чьей-то сигареты гораздо приятней, но Ейщаров, не слушая его, быстро вышел за дверь, и Михаил недовольно последовал за ним. В приемной их встретило гробовое молчание. Ассистентка секретарши Танечка с большими кукольными глазами, так не понравившаяся Эше Шталь во время ее первого визита, стояла возле стола с белым лицом и потрясенно смотрела, как Нина Владимировна сердито промакивает салфеткой окровавленный палец. Рядом с ее локтем валялся канцелярский нож с изящной золотистой рукояткой.
- Ой, Нина Владимировна, - мгновенно оживился Михаил, - как же вас угораздило?! Ай-ай, бедный пальчик! Давайте помогу, я специалист.
Нина Владимировна отнеслась крайне скептически к последней фразе, причем сделала это в таких выражениях, что Танечка, о которой она позабыла, покраснев, вылетела из приемной, а Михаил с невольным уважением покрутил головой.
- Я и забыл, что вы работали в военной части, - заметил Ейщаров с легким раздражением. - Вам обоим не надоело? Ну ладно, он, болван, но вы-то.
- Просто мелкие внутренние трения в коллективе, - заверил Михаил.
- Где твои ресницы? И брови?
- Просто...
- Я предпочитаю работать с живым коллективом! - Олег Георгиевич повысил голос. - Улаживайте ваши трения, или я уволю вас обоих! Конечно, мне будет тяжело, может, я даже буду плакать по ночам, но, черт возьми, я вас выгоню!
Он вышел из приемной, хлопнув дверью. Михаил повернулся и укоризненно сказал:
- Видите, из-за вас босс не в духе!
- Курить не бросил еще? - спокойно осведомилась Нина Владимировна.
- Наверное, тяжело колбасу и хлеб руками ломать?
Они обменялись змеиными улыбками, после чего Михаил вылетел за дверь, оставив за собой сизый дымный след. Ейщарова он догнал на лестнице и укоризненно сказал, прыгая через ступеньки:
- Назвать меня болваном при женщине...
- Ты странно себя ведешь, - ответил Олег Георгиевич, не повернув головы. - Может, именно поэтому Шталь считает, что ты голубой?
Сигарета выпала из широко раскрывшегося рта шофера.
- Что?!
- Она производила вполне определенные расспросы.