- Вы с ума сошли?!
Шталь едва успела захлопнуть дверь, и брошенная мочалка громко шлепнула о створку с другой стороны. Она привалилась к косяку спиной и, не удержавшись, жалобно заскулила. Все исчезло. Непонятно как, но все исчезло - исчезли и коридор, и ее комната вместе с вещами, Бонни и спасительным окном. Вместо этого теперь была лишь маленькая ванная и какая-то незнакомая тетка. Эша мотнула головой, глубоко вздохнула и, повернувшись, с мрачной решимостью снова открыла дверь.
- Вы уж извини...
Извинения не потребовались. Извинять было некому. Перед ней была крошечная каморка, посередине которой одиноко белел унитаз с откинутой крышкой, и уж в этом было уже определенно что-то издевательское. Голая гражданка вместе с ванной и мочалкой сгинула бесследно.
- Спокойно, - сипло сказала Эша самой себе, мысленно уже бьющейся в истерике. - Подумаешь, унитаз! Что мы - унитазов не видали?!
Она вяло постучала по ближайшей стене, огляделась и сдернула с держателя начатый рулон туалетной бумаги. Бумага была ядовито-желтой и пахла химическими персиками. Если это, все же, были галлюцинации, то они являлись весьма детальными. Не выпуская рулона, Эша сделала шаг назад, после чего резко обернулась. Каменная лестница все еще была на месте, хотя кто ее знает, чем она занималась, пока Шталь стояла к ней спиной? Эша сердито одернула себя - лестницы, комнаты и коридоры - не детишки, играющие в прятки или догонялки, они не могут сбегать или неожиданно выскакивать из-за угла... Хотя до сих пор они именно так себя и вели, разве нет?
Эша осторожно ступила на первую ступеньку, после чего быстро повернулась - дверь в туалет все еще была на месте, и в проеме все так же белел унитаз. Она посмотрела на рулон бумаги и сжала его в пальцах. Рулон никуда не делся. Он был реальным. Глубоко вздохнув, Эша сделала еще один шаг и подняла голову, прислушиваясь. Раньше на лестнице стояла глубокая тишина, теперь же в этой тишине появился звук. Далекий, едва различимый, он постепенно нарастал, обретая очертания - знакомый, совершенно нестрашный звук. Кто-то играл на фортепиано брамсовский "Венгерский танец" - играл медленно, часто прерываясь и то и дело вновь начиная сначала. Шталь никогда еще не слышала столь минорного "Венгерского танца". Звук лился из полумрака, заполнявшего дверной проем наверху. Где-то там был живой человек, игравший на фортепиано, и Эша, обрадованная, сорвалась с места и запрыгала через ступеньки, размахивая рулоном, который слегка размотался, и желтая лента трепетала за ней, словно некое нелепое знамя.
У проема она остановилась, вглядываясь в полумрак. Виднелись смутные очертания мебели, под потолком что-то поблескивало. Звук фортепиано отдалился и стал глуше, к нему добавились журчание льющейся воды, чьи-то голоса и тяжелые шаги. И шаги эти, между прочим, раздавались где-то над шталевской головой. Господи, неужели там еще один этаж? Да где ж это все помещается?!
Эша шагнула вперед, пошарила ладонью по стене и, нащупав выключатель, нажала на него, одновременно отскочив назад - мало ли что может произойти - и, ойкнув, невольно прикрыла глаза ладонью. Ослепительный свет хлынул вниз, словно нашедший выход мощный поток воды, расплескался и затопил все вокруг, смыв полумрак с огромной прямоугольной комнаты, сияющей позолотой и огромными зеркалами, высотой в два человеческих роста. Виновницей этого светового водопада была гигантская хрустальная люстра, похожая на сказочный замок, парящий под потолком. По сравнению с номером Эши, мебели здесь было не так уж и много, высокие окна наглухо закрывали тяжелые вишневые портьеры, отчего огромная комната почему-то выглядела угрожающе, и когда Эша сделала шаг вперед, стук каблуков тоже получился угрожающим, прокатившись по комнате дробным, глуховатым эхом. Зев камина у дальней стены выглядел холодным и заброшенным, сама же комната сияла чистотой - настолько первозданной, будто ничто здесь никогда не ведало ни пылинки, ни паутинной нити. Все журнальные столики были густо заставлены бутылками и тарелками с едой, на полу вокруг них тоже стояли бутылки - пустые, а пепельницы были полны окурков. В противоположной стене надменно поблескивала золотом тяжелая дверь, которая была плотно закрыта, и, увидев ее, Эша решительно направилась к ней.
- А туалета здесь нет.
Вздрогнув, она дернулась в сторону, оказавшийся на пути один из стульев подсек ее под колени, и Эша с размаху плюхнулась на него, и в испуге, впрочем, не уронив рулона. Из-за спинки ближайшего дивана на нее сонно взирала взлохмаченная человеческая голова. По определенным признакам эта голова принадлежала мужчине. По другим определенным признакам эта голова принадлежала весьма пьяному мужчине. Похоже, трезвых постояльцев в "Березоньке" не существовало вовсе.
- А не выпить ли нам? - радостно предложила голова. - За встречу!
- Вы вообще кто?! - выдохнула Эша - машинально, ибо этот вопрос ее как раз совершенно не интересовал, и голова, словно прочтя ее мысли, отрицательно дернулась.
- Неправильный вопрос, лапа. Штука не в том, кто я вообще? Штука в том, где я вообще? - голова оглушительно чихнула. - Так мы выпьем? Я уж дня два как никого тут не видал.
- А выходить из комнаты вы не пробовали? - поинтересовалась Эша, сердито вставая. - За той дверью кто-то на пианино играет - разве не слышите?
- За той дверью?! - голова хихикнула - иронично, напомнив ей Леонида Игоревича. - Как же! За той дверью может... Новенькая, что ли?! - человек резко сел на диване. - Слушай, какое число сегодня?!
- Двадцать девятое июля, - ответила Эша, которой определение "новенькая" крайне не понравилось. - А вы...
Человек прервал ее взрывом дикого хохота и исчез, вновь повалившись на диван.
- Три недели! - донеслось из-за позолоченной спинки. - Твою мать, три недели! Да я... А год?! Год какой сейчас?!
- Две тысячи восьмой.
- Ну, это еще куда ни шло, - сказали из-за спинки с мрачным удовлетворением, после чего с дивана раздался громкий храп. Эша, непрерывно озираясь, обошла диван и затрясла лежащего, от которого исходила неповторимая смесь запахов многодневного перегара и немытого тела. Тот вяло отмахнулся.
- Никуда я больше не пойду.
- Что это за место?! - взвизгнула Шталь ему в ухо, и человек болезненно сморщился. - Что здесь происходит?!
- Ничего здесь не происходит, - он приоткрыл один глаз, испещренный красными прожилками. - Ни-че-го, если сидеть на месте. Не кричи так, а?! Почему все здешние бабы так орут?!
- Здешние?! Сколько тут людей?!
- Много, - глаз закрылся. - Слышь, будешь уходить, свет выключи, ладно? Или оставайся - накатим. Можно и еще чем-нибудь заняться... - его рука взмыла было в игривом движении, но тут же шлепнулась о сиденье, и человек вновь огласил пространство громким храпом. Дальнейшие попытки разбудить его ни к чему не привели. Могло бы помочь ведро холодной воды, но ни ведра, ни воды в комнате не было, полив же спящего имевшимся в изобилии алкоголем, можно было только усугубить положение вещей.
Три недели! Господи!
Так и знала, что с этой гостиницей не все в порядке! Чего полезла?! Знак судьбы, стечение обстоятельств... машина, Толя, пансионат... Кто ее вынет теперь из этих судьбоносных обстоятельств?! И почему, черт возьми, Мишка ее не слышал?! Он ведь не слышал ее, верно? Не похоже, чтоб он притворялся. Она ведь кричала ему прямо из окна своей комнаты...
А где в этот момент была ее комната?
Нет, да ну, ерунда какая-то! У нее галлюцинации, вот и все! Возможно, это вообще сон, вот так! А пьяный мужик на диване... что ж, никому не возбраняется заходить в галлюцинации или сны. И там, и там редко бываешь одинок.
А если дело не в этом, не обязательно, что тут замешаны Говорящие. К чему все взваливать на Говорящих. В прошлый раз это был вообще какой-то вампир. А это может быть избушка Бабы Яги. На современный лад. Эша хмыкнула, подходя к одному из зеркал и дотрагиваясь до тяжелой холодной рамы. Масштабно, однако, живут нынче Бабы Яги. И почему молчит ее хризолит? Почему все вещи тут так пугающе безмолвны? Эша взглянула на себя в зеркало, и из серебристой глади на нее посмотрела очень испуганная встрепанная особа. Да, ей определенно было страшно. Куда идти? В следующую дверь или вернуться на лестницу? Может, там снова появился коридор? Если он вообще пропадал.