— Зачем клоны? Что такое клоны?
— "Копии настоящих людей. Зачем? Потому что лететь сюда довольно долго, условия на планете не пригодны для полноценной жизни, на такое не каждый согласится. Да и клонов не жалко, они же не настоящие люди. А работа в колониях обычно тяжелая, ее никто не хочет делать. Мой оригинал когда-то давно был первопроходцем, первым сдал образцы для клонирования. Мне, как и всем нам, передалась его память и частично знания, достаточные, чтобы понимать, куда совать трубочку для питания и как надевать шлемы. Остальное уже передавалось обучением. После обучения — направляют на работу, и работаем мы лет двадцать, не больше, даже меньше часто, ведь у нас плохие условия и плохая еда. Клонированную пищу, например, нельзя есть в больших количествах, а мы питаемся лишь ей. В общем, легче обеспечивать станции клонами, чем настоящими людьми, у которых и потребности выше, и семьи зачастую есть".
— Семьи…
— "Да. Это"…
— Мама, папа, брат, сестра, — перебил Старец, немного оживившись. Он выбрался из угла и подполз поближе к Джону.
— "Почти. Только папа. Много братьев, мало сестер", — Старец вскинул брови, но ничего не ответил. Джон решил продолжить. — "Мой реальный прототип получает оплату просто за то, что я тут. И я рад. Я ведь приношу пользу. Я поставляю ценный продукт на родину. Там у нас, знаешь ли, совсем нет съедобных животных, да и растений уже тоже, почти. Да, добывать мясо не так приятно, как выращивать овощи, но… Но я бы никогда не хотел делать больно разумному существу. И уверен, основатели колонии не знали, что среди вас есть разумные, — Джон скорее пытался доказать это себе, чем питомцу. — А может, тогда таких и не было. Может, просто пришло ваше время, и мозг достаточно развился. Кто знает? Я не ученый".
Питомец загадочно молчал, пристально разглядывая Джона. Тот уже начал думать, что Старец читает его мысли.
— "Что ты еще знаешь? Ты знаешь, что такое семья, умеешь считать, как оказалось, знаешь и алфавит. Расскажи еще, пожалуйста".
— Я знаю дни недели, — подумав, ответил Старец.
— О, ну это легко, — забыв про переводчик, подхватил Джон. — Если умеешь считать до пяти, то ничего сложного. Первый день, второй, третий, четвертый и пятый.
— Разве? — спросил Старец на его языке, сильно коверкая согласные.
— Да. А как же еще? — ответил Джон на ломанном русском. Старца это, кажется, не впечатлило.
— Но есть же названия. Понедельник, вторник, среда, четверг, пятница. Мясники, то есть вы, в загоны приходят всегда по пятницам.
— Нет, — ответил Джон, но на большее его знания мертвого языка не хватило. — "Мы приходим в первый день. С выбора питомцев начинается рабочая неделя. В первый день выбор и распределение. Во второй и четвертый — работа в размножении. В остальные дни другие заботы: развозка по заводам, распределение пищи, принятие родов, а еще заполнение отчетов, отправка документов и так далее. Затем снова первый день новой недели, и с ним все начинается сначала".
Старец смотрел пустым взглядом. Впервые Джон заметил, что питомец ничего не понимает. Зато в его серых глазах явственно читалась боль. Он поджимал и облизывал сухие губы, теребил обгрызенными ногтями кожу. Только сейчас Джон в полной мере начал замечать, насколько же они похожи. Да, у питомца меньше глаз, ртов, локтей, коленей, но такие же ногти, кожа, волосы на теле и голове. Такой же умный грустный взгляд. Сколько таких глаз успел увидеть помощник заведующего за месяцы работы на станции? Сколько их прошло через руки всех Джонов?
— "Я"… — Джон хотел написать планшету, что он хочет это остановить, так неправильно, он поможет Старцу, если тот начнет ему отвечать, но в этот момент дверь в камеру открылась, показывая дерганного Джона-заведующего.
— Джон, можно тебя? В коридор, — голос начальника был глухим из-за плотно сжатых ртов.
Помощник лишь кивнул, грустно глянул на Старца и вышел, заперев дверь. Старший взял его за локоть и повел подальше, вглубь коридора.
— Я проверил всех этой твоей штукой…
— Переводчиком, — кивнул Джон. Он знал, насколько тяжело понять, что были разные языки. Это же было на грани глупости. Даже представить невозможно, как было бы тяжело людям, имей они разные языки — как же они друг с другом общались? Ужасно.