Грааль Иуды. Глава Первая
ГРААЛЬ ИУДЫ
Москва. Осень. Наши дни
«После революции, совсем молодым, я работал в Изоцентре Революционного искусства, познакомился с Маяковским, Крученых, Татлиным, Родченко, Мейерхольдом. Но это все предыстория к главному событию в моей жизни. Меня пригласили к Троцкому! О, тогда это имя гремело почище имени самого Ленина! С фронта катились эшелоны вооруженных дезертиров и выплескивались на площади городов. Требовалось незаурядное мужество, чтобы выйти на арену к этим диким зверям, вырвавшимся из клеток. Троцкий был их главным укротителем. Я слышал его, и это - самые сильные впечатления моей юности. Слезы восторга закипали в груди, яркий свет озарял мозг, земное тяготение лишалось силы.
Я пришел, взволнованный, весь в ожидании невероятных перемен в судьбе. Троцкий появился стремительно, так налетает самум. Прическа его была чуть не в два раза больше самого лица, она стояла дыбом, как косматая космическая туманность, а под ней жили пронзительные глаза, стрелы усов, бородка, но главное – воля! Ты явственно ощущал жаркое дыхание этой воли, как в мартеновском цеху возле печи чувствуешь жар кипящего металла. В него вселился бес революции, он уплотнил время до состояния глины и лепил из нее историю. Он сказал: «Иван, твой талант нужен революции. Мы начинаем огромное дело монументальной пропаганды. Ты должен вылепить статую…» - старый академик Ледовских замолчал, вправляя движениями впалых щек вставную челюсть во рту.
- Статую кого? – не выдержал долгого молчания внук его Игорь.
Иван Авдеевич блекло глянул из-под косматых бровей.
- Иуды, – сказал он шепотом. - Иуды Искариота.
- Ко-го? – Игорю показалось, что он ослышался. – Да на фига им сдался Иуда?
- Я был удивлен не менее твоего. Но Троцкий назвал его первым революционером в
истории! Первым богоборцем. Мне была дана неделя на изготовление прообраза. А через месяц мы должны были уже ехать по России, устанавливать эти статуи по всей стране. –народный скульптор СССР помолчал и горестно признался. - Я ее сделал, Игорек. Сделал проклятую статую! В трансе, в состоянии экстаза, гипноза, словно моими руками лепил сам Сатана. Я не чувствовал пальцев, они работали сами, я лепил сутками напролет, а потом упал без сил и спал, спал, спал. Очнулся глубокой ночью. Я помнил, что работал над статуей, что я ее почти закончил, но как она выглядит, этого я не помнил. Я взял лампу и пошел в мастерскую. Там стояла фигура под мокрой простыней, она высыхала. Я стянул простыню и поднес к лицу статуи лампу.
Старый художник замолчал.
- Ну, и что ты там увидел? – поторопил его Игорь.
- Я увидел… воплощенный ужас! – Иван Авдеевич протянул к отшатнувшемуся
внуку костлявые скрюченные пальцы. - Вот этими руками я вылепил исчадие ада! Я привел его в мир. Он смотрел мне в глаза неистовым взглядом пойманного в капкан демона! Он орал! Знаешь, как я сделал ему рот? Я воткнул в глину вот этот кулак, облепил его со всех сторон, а потом выдернул. И тогда мой Иуда завопил! Предсмертный вопль всей его обугленной души вопиял из глиняного отродья. Это был Иуда, стоящий перед петлей. Вот что я увидел, вот что…
- Ну, ты даешь, дед, - пробормотал ошарашенный Игорь. - Радзинский отдыхает.
Старик высморкался в полотенце.
- Я отшатнулся, выронил лампу и выбежал из мастерской. От масляной лампы
загорелся деревянный пол. Когда я вернулся на запах дыма, уже пылала половина мастерской. Иуда подвергался обжигу в центре кострища и лицо его дьявольски искажалось в бликах пламени. Он словно бы что-то кричал мне. Я не разобрал слов, все трещало и пылало. Хорошо, что там была мокрая простыня, и я смог потушить пожар. Разве это не был мистический знак? Я боялся работать над этой статуей, я же понимал, что совершается магический акт. Мои руки вылепили не просто фигуру, они вывернули из небытия в мир живых страшный архетип предательства и ненависти. Наутро я увидел свое произведение при дневном свете. То, что я увидел, напугало меня еще больше. - Старик заговорил размеренно, гипнотизируя внука пристальным взглядом. - Огромная папаха словно вихрем сбитых набекрень волос, маленькое лицо, плоские, злобно искривленные губы, гримаса ярости, усики, клин бородки… Я перепугался до полусмерти.
- Но почему?