Апрельское тепло не смея расточать,
Изнеможденный день идет на убыль,
А на стене все так же мертвый Врубель
Ломает ужаса застывшую печать...
Как я угадала! Ведь я сломала печать ужаса в своей душе, и мне открылась безграничная свобода. Кто поставил эту печать на души людские? Я училась в Психоневрологическом именно для того, чтобы выяснить, откуда эти запреты, страхи, фобии в душах? Люди всего боятся. А я сломала печать и не боюсь ничего. Печать ужаса – она страшна. Но если сломать – за ней открывается необыкновенная свобода. Я пью жизнь не жалкими глоточками, а полной грудью. Из-за «печати ужаса», наверно, и повесился Иуда. Как ты думаешь, Лев, почему же он все-таки повесился? Ведь он стал новым человеком, по мужеству он равен нам.
- Ты знаешь, что Ленин называл меня «иудушка Троцкий»?
Лариса расширила глаза.
- Он посмел так назвать тебя? То есть что я говорю. О, шаблоны сознания! Ведь
Иуда – герой, а я все забываю об этом. То есть Ленин ласкательно называл тебя иудушкой?
- Нет, он не понимает всей мистической глубины этого имени. Ленин - практический человек. Его интересует только власть.
- Я стала новой, совсем другой, бесстрашной. Когда мы победим и я вернусь в
Петроград, я отомщу всем, кто посмел не любить меня. Знаешь поэта Гумилева? Он посмел не любить меня! Он звал меня Лери, а я его Гафизом. Он мечтал похитить меня, как пират, а привел в дом свиданий на Гороховой. Никогда не забуду эту улицу, я ее взорву и переименую, чтоб стереть мой позор с лица земли. Разве могла пойти туда утонченная профессорская дочка, салонная поэтесса серебряного века? А я пошла, я так его любила, что пошла бы куда угодно. И после этих жертв он бросил меня ради бездушной куклы Анны Энгельгард. И сказал: «красивая девушка, но совершенно бездарная». Разве это не заслуживает мести?
Троцкий надел пенсне и вгляделся в искаженное полуулыбкой лицо Рейснер.
- Ты страшна для обычного человека, - сказал он. - От тебя веет смертью. Все, кого ты полюбишь, погибнут. Может быть, даже я.
- Нет! – вскрикнула Лариса, бросаясь вождю на грудь. – Ты не погибнешь по
моей вине. Ты – Лев, царь царей, повелитель фронтов! Не бойся моей любви, тебе она принесет только радость.
- Всех, кого ты коснешься, унесут свинцовые воды Стикса.
- Да, мне это предсказала одна цыганка. Я боялась любить. А теперь так весело!
Мы останавливаемся. Какая это станция?
Лариса прошла в конец вагона.
- Ефимов, милый, что за станция?
- Лесные Моркваши, Лариса Михайловна.
- Какое смешное название.
- Это от местного говора, «моркква» значит по-марийски «красивый».
- А я – моркква, Ефимов? Какой вы милый, когда краснеете.
Поезд притормаживал. Вестовой открыл дверь на улицу.
Связист в форменной тужурке бежал рядом с вагоном, в руке его трепетала телеграфная лента. Ефимов свесился, держась за перила.
Получив сообщение, бронепоезд вновь набрал ход. Лариса читала черные корявые буквы на узкой серой бумаге. «Золотой запас царской России захваченный белочехами Казани вопрос жизни и смерти революции тчк примите все мыслимые немыслимые меры возвращения золота тчк Ленин».
НОЗДРЯ И ВИКТОР