Оказавшись на Литейном, по которому так бодро и весело она порхала буквально час назад, Елена замедлила шаг и снова погрузилась в горестные раздумья. Нет. Мысли её не возвращались больше к произошедшему в квартире. Девушка смотрела вокруг, понимая, что мир полон проблем, и вот сейчас в нем стало одной проблемой больше…
«Нужно звонить Косте…»
Набирая номер, Лена почувствовала укол совести. Девушка вспомнила, что в последнее время она совсем забыла о брате, и только ромкино предательство напомнило, сколь многим она обязана Костику, который столько времени содержал её в Питере, помогал искать работу. Неожиданно героиня поняла, что, оказавшись под опекой любовника, она изо всех сил изображала независимую и успешную особу, самостоятельно сделавшую в Питере карьеру. Выпендривалась перед братом.
Горько, конечно, теперь было это признать, но до сегодняшнего дня она была всего лишь содержанкой: сначала на попечении у брата, потом — у Ромки. Невнимание к Косте было продиктовано стремлением показать: «Смотри! Я самостоятельная! Независимая!»
Некоторым оправданием этому невниманию был косметический набор «Adidas», оставшийся в пакете на полу ромкиной квартиры. Но, как говорится, хороша ложка к обеду…
Оказалось, что Костя в отъезде, что, впрочем, было неудивительно. Брата часто отсылали в командировки, нередко — заграницу.
Узнав про случившееся, брат велел Лене ехать к нему на новую квартиру.
- Вахтёру ничего не объясняй — не его собачье дело… — Давал указания Костик. Манера изъясняться у него была, так скажем, своеобразная. — Холодильник включен, но пустой — затарься сама… Деньги…
- У меня есть… — Поспешила вставить Лена.
- Деньги в вазе, на полке у телевизора… — Перекрикивая рокот, возникший по ту сторону трубки, Костя повысил голос. — И в ванной, в шкафу над раковиной… Штук сорок там есть… Всё, давай!
Заслышав гудки, Лена пожала плечами и нажала кнопку отбоя. Она уже привыкла к резким фразам Кости, к тому, как он совершенно неожиданно клал трубку, когда решал для себя, что всё, что нужно, уже сказано. Но брат есть брат, тем более, что многие на её месте (и особенно — оказавшись в такой же ситуации) конечно захотели бы иметь такого брата, как Костик.
Костик был настоящим мужчиной. Думая о нём, Лена представляла себе каменную глыбу, за которой можно укрыться от какой угодно неприятности. С людьми, особенно с теми, чьё поведение Костик считал неправильным, он был, на взгляд сторонних наблюдателей, чересчур резок и даже жесток. Но Лена оправдывала брата: «А как ещё можно пробиться в этом мире зла и предательства? Как можно подняться с самых низов, не имея при этом чего-то твёрдого внутри?»
А добился Костик многого. Он приехал в Питер со спортивной сумкой, в которую аккуратно был уложен красный диплом, свидетельствующий об окончании Самарского института экономики и финансов, немного старомодный костюм-тройка, рубашка, галстук, бритва, одеколон и фотография отца, умершего от рака печени. Через два года он стал одеваться в лучших магазинах Питера. Через три купил «БМВ» последней модели. Шикарную квартиру на Шварцевской (где-то в районе Елагинских островов) он строил последних полтора года, и, как знала Лена, в ней практически не обитал, предпочитая стратегически выгодную двухкомнатную на Петровском проспекте.
Оставалась одна проблема. Требовалось вернуться в этот вертеп разврата, в эту поганую квартиру на Лафетной и вызволить из хранящегося в коридорном шкафу пустого чемодана ключ от новой костиной квартиры.
Возвращаясь к ромкиному дому, Лена прокручивала в голове всевозможные ситуации развития событий. Вот она просто звонит в дверь, открывает понурый изменник, она требует чемодан, он начинает её упрашивать, умолять, становится на колени, хватает за руки… Нет! Не годится!
Может быть, открыть дверь своим ключом, броситься к шкафу и, не слушая никаких объяснений, достать чемодан и пробиться с ним к выходу?
Тоже глупо… Уходить с пустым чемоданом.
«А зачем мне вообще чемодан?» — Подумала Лена. Если уж на то пошло, то забирать от Ромки ей особо нечего. Большая часть привезённых из Самары вещей так и не распакованная осталась лежать в холостяцкой берлоге брата на Петровском проспекте. К чему ей страшные провинциальные шмотки? Сам чемодан был перенесён к Ромке скорее из символических соображений, в знак серьёзности создаваемых отношений. Юбки, джинсы, нижнее бельё… Внезапно Лена подумала, что забирать всё это сейчас, второпях — совершенно глупо. Она представила себя запихивающей в чемодан залапанный этой проституткой Эллой голубой свитер и презрительно фыркнула. Вот ещё!