С этими словами король подвел свою элегантную гостью к столу и усадил ее рядом с собой. Гвенвифар, по-кошачьи настороженная, стояла рядом, внимательно наблюдая за происходящим. Мудрый Эмрис держал свои мысли при себе; но я заметил, что в тот вечер его не было с нами за столом.
Следующие несколько дней разговоры о неожиданном возвращении Моргаузы были столь же популярны, как разговоры о Храме Грааля. Хотя я выслушал все, что было сказано, понятней ситуация для меня не стала. О даме говорили разное. Высказывались предположения о ее бедственном положении и чудесном выздоровлении, и в конце концов люди запутались настолько, что отыскать подлинные факты уже не представлялось возможным. Кто-то утверждал, что она знатная леди, чье поселение оказалось разрушено, а ее людей поубивали вандалы. Другие считали ее дочерью короля белгов, чей народ бежал в Арморику от чумы, оставив ее на произвол судьбы. Третьи выдвигали свои предположения, но никто не мог утверждать с уверенностью, какая из этих историй была правдой.
Тем временем работа над святилищем шла полным ходом, и постепенно дни вошли в привычный ритм. После благополучного возвращения в Инис Аваллах, среди друзей и братьев по мечу, страшные события в Ллионессе потускнели в моей памяти, и я все реже вспоминал о них. Я даже убедил себя, что Моргана в купальне привиделась мне от усталости и слишком долгого пребыванием в горячем бассейне.
Я считаю, что человеку свойственно забывать страх, боль и прочие неприятности. И я такой же, как все. Даже возвращение Моргаузы не вызвало у меня серьезных подозрений. В конце концов, Гвенвифар и Артур приняли ее; настороженность королевы со временем уступила место искренней приветливости, а потом и привязанности, так что скоро королевская чета просто души в ней не чаяла. Кто я такой, чтобы сомневаться в их чувствах?
Для себя я объяснил дело так: дама сильно страдала, значит, избавление от недуга — повод для радости. Я говорил себе: у нас нет доказательств того, что она сделала что-то плохое. И она имеет полное право пользоваться вниманием двора Артура. Пришлось повторить это про себя несколько раз, и я почти поверил в такой ход событий. Тем не менее, время от времени меня посещали сомнения, даже не сомнения, а смутные предчувствия, не позволявшие искренне порадоваться за даму. И, надо заметить, не одного меня смущало кое-что. Передур явно не разделял легкомысленного отношения к появлению при дворе нового лица.
Однажды поздно вечером я застал его за столом, с кубком в руке, внимательно наблюдавшим за королем и королевой с их очаровательной гостьей. Опустившись на скамью рядом с ним, я беспечно спросил:
— Ты что такой хмурый, друг? Я думал, ты тоже порадуешься такому благополучному возвращению.
— Я бы порадовался, — мрачно пробормотал он, — если бы все остальные не ослепли. В этой женщине нечем восхищаться.
— Ты про Моргаузу?
Он недоверчиво посмотрел на меня, а потом окинул зал подозрительным взглядом.
— Хм-м, Моргауза, — сказал он так тихо, что я едва его расслышал.
— Я вижу, ты к ней не очень-то расположен.
— Я к ней никак, — Передур пожал плечами. — Я вообще о ней не думаю. — Он одним глотком осушил кубок. — А что, должен? Она для меня никто. Жаль, что я раньше никогда не видел эту шлюху.
Я удивился этой несдержанности, но заметил:
— Знаешь, брат, я тоже не в восторге от нашей таинственной гостьи.
— Это ты ее нашел. — Он говорил так, словно обвинял меня во всех несчастьях, приключившихся в нашем походе. — Тогда ты не очень-то беспокоился насчет нее.
Так оно и было. Когда мы впервые наткнулись на нее в лесу, я не чувствовал ничего, кроме сочувствия к ее бедственному положению. А вот Передур, насколько я помню, встревожился с первой же минуты.
— Что ж, — согласился я, — может, ты и прав. Только мое мнение изменилось после того, как мы побродили по Ллионессу. И, знаешь, опасения она вызывает не только у нас с тобой.
Передур неопределенно хмыкнул.
— Мирддин тоже не в восторге.
— Тогда Мирддин Эмрис и впрямь мудр, как говорят о нем люди. — С этими словами молодой воин резко отодвинул пустой кубок и встал. — Извини меня, лорд Галахад, что-то я сегодня не в своей тарелке. Уверяю, я никого не хотел обидеть. Не обращай внимания.
Передур отошел к воинам, собравшимся у очага. А я решил присмотреться, кто еще в этом зале относится к нашей гостье настороженно. Через некоторое время я остановил взгляд на Лленллеуге, который, по моим представлениям, разделял сомнения Передура. Если у кого и были причины не доверять Моргаузе, так это у Лленллеуга. Однако, к моему изумлению, я ошибался.