Чонин застал его за обнюхиванием одежды, выразительно вскинул брови, но, к счастью, промолчал.
Ещё Чанёль нашёл те самые фигурки, за которыми они ездили в порт. Чонин умудрился как-то достать их из покорёженного такси. На стеклянном столике стояли все фигурки, кроме одной. Той самой, что Чанёль таскал с собой. Сначала Чанёль хотел поставить чёрную пантеру на столик — к другим, но передумал. Это Чонин тоже видел. И снова промолчал, когда Чанёль сунул фигурку пантеры в карман.
— Пусть побудет у меня, — тихо попросил Чанёль, обняв Чонина за пояс и вдохнув запах, исходивший от каштановых волос. Чонин провёл пальцем по его подбородку, смерил задумчивым взглядом и ограничился ответом из одного поцелуя.
А после Чанёль почуял угрозу и крепче обхватил Чонина руками.
— Можешь уйти на крышу?
— Сейчас?
Чанёль резко кивнул. И в следующий миг одежду на них рвал сильный ветер. Прикрыв глаза, Чанёль ждал и продолжал крепко обнимать льнущее к нему гибкое тело.
Они пришли с северной стороны. Пятеро. Двое из них держали пистолеты. И китаец — тоже. И когда они ударили все вместе, Чанёль просто выставил перед собой стену пламени. Огонь мог без конца пожирать всё, что в него швыряли: и лёд, и невидимые руки, и металлические коробки, и проворные плети лозы, и даже пули. Огонь поглощал всё до тех пор, пока силы нападающих не иссякли. А потом пламя охватило всю крышу, больно кусая каждого, кто мешкал и не убирался с его пути, преследовало по пятам незадачливых охотников, бегущих вниз по лестницам.
Чанёль с трудом удерживался от желания сжечь каждого, превратить в горстку пепла. Единственное, что отделяло его от жажды убийства, — горячая ладонь Чонина, прижатая к его груди. Как раз напротив сердца. И пристальный взгляд тёмных глаз с искорками грусти в глубине.
— Почему? — прошептал он потрескавшимися от жара губами.
— Потому что завтра их жизнь закончится, а твоя — нет. Это всё равно как отобрать последнее. Люди живут очень мало, Ёлли. Несправедливо сокращать этот срок. Особенно когда ты сам проживёшь намного больше.
— Они хотели причинить тебе боль, — уткнувшись носом в плечо Чонина, выдохнул Чанёль и погасил остатки пламени на крыше лёгким усилием воли.
— Быть может. Но ты им здорово помешал. Этого достаточно. Можно мне…
— Тебе можно всё.
Чанёль прижимал Чонина к себе и чуть морщился от боли, когда острые зубы впивались в кожу на шее. И улыбался, когда слушал низкое рычание и упивался прикосновениями губ и языка.
— Твой запах сведёт меня с ума, — пробормотал он, сильнее притянув Чонина к себе.
— Что? — Новое рычание, быстрое касание языка и долгий поцелуй.
— Твой запах. Он теперь гораздо сильнее, чем раньше. Из-за Уз, наверное.
Чонин провёл языком по ранкам на шее, чуть отстранился и нахмурился.
— Что ты сказал?
Чанёль растерянно повторил и озадаченно уставился на отшатнувшегося от него Чонина. Тот побродил по краю крыши, опустился на корточки и закрыл лицо ладонями.
— Что случилось? — уже откровенно перепугался Чанёль.
— За что мне это? — Обхватив колени руками, Чонин прижался лбом к запястьям и неожиданно рассмеялся. — Идиотизм же…
— Чонин?
Он выпрямился, ещё пометался у края крыши, а потом направился к двери, ведущей к лестнице. Чанёль кинулся следом и тут же нарвался на повелительное рычание:
— Не подходи ко мне, скотина!
— Мой Господин…
— Видеть тебя не могу! И ты говоришь мне об этом только сейчас?!
— Прости, но…
— Всё время чуял и сподобился признаться наконец, не прошло и года! — загремел Чонин на всю крышу.
— Да в чём дело-то?
— А уже ни в чём! Уйди! Чтоб я тебя больше не видел! А я ещё ломал себе голову, чего это меня на смертных внезапно так потянуло… А он!..
— Э? — Чанёль стоял на безопасном расстоянии и медленно моргал в попытках сообразить, что вообще происходит.
— И как я не додумался? — Чонин остановился у стены и даже побился об неё головой. — Ну точно же! Ты же не мог меня найти… Мимо он проезжал, случайно увидел… Как же!
— Чонин…
— Стой там и не двигайся! — тут же обрычал его Чонин. Маленький плюсик — он хотя бы уже не требовал, чтобы Чанёль свалил куда подальше с глаз долой. — Мерзавец ушастый, чтоб тебя… Воспользовался моей наивной доверчивостью, а сам… Хоть бы раз подумал об этом отчётливо, чтобы я заметил!
— Чонин…
— Молчать!
— Да молчу я, молчу, я только спросить… Один крошечный вопросик, буквально микроскопический. Можно?
— Что?! — Чанёля чуть не пригнуло мощью этого рыка.
— Чонин, я ничего не понимаю. Вообще. Что такого в том, что я чуял твой запах?
— Наверное, ничего. Если подумать о том, что у меня нет запаха. Вообще.
— Всё равно не понимаю.
— Ну нет у меня запаха! — Чонин подскочил к нему и сгрёб за воротник, встряхнул как следует. — Совсем нет.
— Но я же чуял. С того самого мига, как ты влез ко мне в такси.
— Вот именно! Чуял и молчал! И даже громко не думал! — Чонин снова потряс Чанёля, хотя стал выглядеть не таким взбудораженным, как пару минут назад.
— И что в этом такого? У тебя нет запаха, я чуял запах… И сейчас чую, между прочим. Ничего не понимаю. Хотя я всегда слабо соображаю, когда чую этот запах.
— Приобретённое слабоумие? — ядовито уточнил Чонин.
— Всё равно. Так в чём дело-то? Почему ты так разозлился?
— Потому что потерял уйму времени. Из-за тебя. Если б ты сказал, что чуешь запах, я бы сразу связал тебя Узами, даже спрашивать не стал бы.
— Ого, почему?
— Потому что ты в самом деле… — Чонин умолк и отпустил несчастный воротник Чанёля.
— Потому что я… Что?
— Мой Грааль, — вскинув голову, твёрдо ответил Чонин. — Лишь мне предназначенный, раз уж для тебя я обладаю запахом, которого у меня нет.
— Угу, а ты ещё упирался всеми лапами и не хотел связывать меня Узами, — довольно кивнул Чанёль, которого всё устраивало при нынешнем раскладе.
— Сдохнуть хочешь? — опасно прищурился Чонин.
— Я теперь бессмертный, меня так легко не напугаешь. Сексуального маньяка-террориста я тоже вполне переживу — проверили уже на практике. И кровь ты пьёшь, как комарик… Э, молчу-молчу, не смотри так. — Чанёль порывисто обнял Чонина и шепнул ему на ухо: — Хочу тебя. Злого и взъерошенного.
— Перестань паясничать.
— Не перестану. Чонин.
— Что?!
— Тебе можно всё.
Чонин перевёл взгляд на его шею, потом вновь мрачно посмотрел в лицо.
— Прости. — Чанёль обнял его крепче и погладил по голове. — Но тебе в самом деле всё можно. Всё тебе прощу и любые грехи смою. Нарычался вдоволь, мой Господин?
— Да, — глухо буркнул ему в шею Чонин за миг до укуса. Оголодал за год, бедняга, и едва не…
— Искуситель и покусатель, — выдохнул Чанёль, заполучивший себе личного вампирского принца на срок длиной в вечность.
— Загрызу, — тихо предупредил Чонин и с низким рычанием вновь приник к шее Чанёля, чтобы сделать новый глоток сладкой для него крови, необходимого прощения и желанного очищения от неведомых грехов.
Какие вообще могли быть грехи у рычащего смуглого кусочка чистоты и добра? Чанёль не представлял, но был рад и тому, что дать Чонину всё самое важное и необходимое мог лишь он один. Никто больше.
И Чанёля ничуть не беспокоило то обстоятельство, что отныне его жизнь никогда не будет прежней.
- Конец -