Однако Кенвуда это не смутило:
– Из свидетельств солдат, ведших на Конфине ночной бой с неприятелем, следует, что противник двигался походной колонной и только потом, в спешке, стал разворачиваться в боевые порядки. Это и определило исход боя. Силы полковника Вильямса были готовы к нападению, а ночные визитеры – нет. Стало быть, они двигались себе преспокойно в каком-то другом мире, но затем внезапно были перенесены на Конфин. И не просто перенесены, а брошены на другую военизированную группу. Такая вот своего рода защита пирамид, когда одни грабители воюют с другими.
Кенвуд замолчал. Молчал и гроссадмирал Петен. И все остальные тоже. Профессор говорил вещи логичные, но неудобоваримые. Государству требовались новые артефакты, а получаемые от них сверхприбыли перевешивали любые, даже самые разумные аргументы.
– С этим ночным боем еще не все выяснено, – миролюбиво заметил Петен. – Возможно, они базировались на Конфине, а потом… – Петен замолчал, встретившись глазами с профессором Кенвудом. – В общем, нести эту чушь в качестве политического обоснования я вовсе не собираюсь. Здесь собрались люди сведущие и, смею заметить, преданные долгу.
Гроссадмирал покосился на пухлую фигуру Харченко, и тот, поняв это как приглашение, привстал.
– Как раз сейчас наш финансовый гений сделает подробное сообщение, – добавил Петен, вместив в слово «гений» все свое презрение к гражданским лицам. Людям, по мнению гроссадмирала, абсолютно никчемным.
Получив таким образом отмашку, Билл поднялся из-за стола и, чувствуя свою правоту и значимость, начал:
– Джентльмены, не буду задерживаться на этическом аспекте состояния дел и отражу только их финансовую составляющую…
Петен поморщился, и Харченко это заметил.
– Учитывая потери четырех роботов «скаут», двадцати танков «КХ», а также предстоящие выплаты страховок и пенсий родственникам пропавших солдат, наши убытки составляют сто миллионов кредитов. Сюда же входят и затраты на агентские соглашения с телекомпаниями и свободными журналистами… – Харченко сделал паузу, приосанился и продолжил: – Но, господа, существуют и приятные моменты. Добытые на момент пропажи отряда артефакты уже удалось продать с прибылью, в пятнадцать раз превышающей наши убытки… Ни одна финансовая операция не может приносить таких доходов, и мое мнение – нужно посылать дополнительные войска и продолжать добычу.
– Хорошо, мистер Харченко. И спасибо вам за ваше мнение. Кто-нибудь еще желает высказаться? – Петен обвел взглядом всех присутствующих. Никто не смотрел гроссадмиралу в глаза. Артефакты приносили бешеные деньги, и о судьбе пропавших солдат рассуждать никому не хотелось. – Ну что ж, так я и думал. Полковник Барнаби?
– Слушаю, сэр, – вскочил из-за стола названный офицер.
– На вас ложится обязанность информационного сопровождения наших дальнейших действий. Не нужно, чтобы досадные недоразумения становились легкой добычей для журналистов. Пусть лучше пишут о цивилизованном освоении периферийных миров.
– Есть, сэр.
22
Ночь прошла без приключений. Лишь два раза «скауты» стреляли куда-то в темноту, ориентируясь только на показания собственных приборов.
Солдаты спали тревожным сном в полном обмундировании и в любой момент были готовы отразить нападение.
Жаку Монро заснуть не удалось, он только проваливался время от времени в легкую дрему и видел непонятные картины, бывшие не то воспоминаниями о будущем, не то кошмарными снами.
Когда небо начало светлеть, снова забеспокоились «скауты». Жак услышал их тяжелые шаги и жужжание приводов.
Вскоре заработала рация полковника Вильямса, который лежал рядом с Жаком на солдатском спальном мешке.
– Слушаю, – услышал Жак его глухой голос.
– Это Хафин, сэр. Недалеко от городской черты заметны какие-то перемещения.
– Войска? – В голосе полковника сквозило отчаяние.
– Не похоже, сэр. Какие-то повозки и вьючные животные. В принципе мы можем достать их ракетами.
– Лучше пока этого не делать. Если они не будут активизироваться, подождем до рассвета.