Всё-таки магов в мире не так уж много.
Особо сильных дворяне, конечно же, принуждают к пробуждению до рекомендованного возраста. Если не выходит тихо при помощи артефактов, вариантов иных и достаточно жестоких путей немало. Зависят они от конкретного человека, ведь ключевой эмоцией на дороге к магии может оказаться почти что угодно, но ставку всегда делают сначала на страх.
Даже уныние и депрессия способны стать спусковым крючком.
В книге упоминалось, что *процесс размножения* (как его там обозначили «секс») изредка входит в число побудителей к пробуждению.
Учитывая, что в остальном были только негативные испытания или тяжёлые физические нагрузки с голодом, я всё больше не понимаю, как человечество не вымерло до сих пор. Какие маги, оказывается, ответственные.
Не понимаю.
Пока я размышлял, профессор Форт вытащил три открытые коробки.
В одной были часы с тринадцатью делениями (все стихии кроме гресса, материи и идеала).
Во второй было шестнадцать шаров в 11–12 сантиметров шириной.
В третьей была одна сфера, наполовину утопленная в красном дереве.
— Ты понимаешь, что это? — спросил преподаватель, доставая металлическую флягу из внутреннего кармана мантии.
— Часы, шары и сферы, — заявил я.
— Да ты — капитан Очевидность. Знаешь, что и как они должны показать?
— Только о шарах в курсе. Ко мне должны потянуться стихии моего таланта, как только они все ко мне прикоснутся, произойдёт пробуждение, — сообщил я, — метод разработан в цивилизации Междуречья предположительно в 5–6 тысячелетии до нашей эры. На территории Руси использовали стихийные деревья, но выживали далеко не все дети, из-за опасности этой методики. Потом из деревьев делали кубики, но пробуждение срабатывало не всегда, а часть пород просто повывелась в ходе пожаров и войн…
— Я не просил исторической справки, ты не на экзамене, — проворчал лысый бородач.
— На нём самом, — уточнил я.
— А? Действительно. Ладно, тогда разъясню. Часы дублируют шары, а сфера показывает твой объём. Скажу сразу, талант есть далеко не у всех, так что ты можешь не поступить, если стрелка на часах не сдвинется. Она — максимально чуткий прибор, только после него имеет смысл раскладывать шары по кругу, чтобы проверить частное соотношение, — заявил преподаватель немного заплетающимся языком. Но текст он явно говорил не один десяток раз, так что особо не задумывался при этом.
— А почему на часах тринадцать делений? — уточнил я.
— Большинство талантов чистого типа, так что стрелка после начального пуска должна замереть на чём-то одном. Но есть и смешанные дары, тогда стрелка будет перемещаться между ними. Идеал или материя будут показательны, если движение будет продолжаться на соответствующих секторах подстихий. А вот при движении по кругу прибор укажет на гресс.
— А чего-то более точного нет? — уточнил я, вспоминая о сложных талантах.
— Это дело уже каждого мага. Можно в центр пробуждения сходить, можно самому заняться медитацией, как все прошлые поколения. Моё дело сейчас пробудить, а дальше ты свободен, как при провале, так и при твоей удаче, — заявил Форт, не особо церемонясь с тяжёлыми «часами». Он буквально плюхнул их на столешницу, после чего сказал. — Со всей силы толкни стрелку. Если она покажется слишком тяжёлой, невозможной к передвижению, дара у тебя нет.
— Ясно, — сказал я и подошёл к часам.
По идее, у меня есть навык «волшебство», так что талант должен быть.
Но какой? Без понятия.
Зан упомянула, что прохождение чрева змеи насыщает волшебством, собственно растёт сродство с разными стихиями, далеко не только с той, к которой есть талант.
Если он у меня есть, то, по идее, это лёд или молния.
Хотя я получил «волшебство» с каплей крови Варвары Царской, а у неё талант «Рёв земли», то есть землетрясение. Но в описании Моди этого не указывала. Так что влияния, скорее всего, нет.
Но при прохождении внутренностей инканьямбы я много раз видел оповещение о получении и усвоении какого-то ресурса, поэтому могут быть неожиданности.
Да и собственно с учётом моих навыков и структурных изменений ещё может иметься склонность к магии плоти, ведь меня приняли именно за такого мага.
— Да крути ты этот чёртов барабан, и мы свободны, — проворчал профессор Форт.
— Обязательно прикладывать максимум силы или достаточно лёгкого толчка? — уточнил я.
— Просто сдвинь, здесь важно касание.
Я толкнул стрелку достаточно бережно, а не со всей своей дури, приобретённой от шимпанзе.
Движение началось весьма стремительно, но затем замедлилось, однако спустя десять секунд торможения не было заметно.
— Смешанный дар или гресс? — удивился Форт, который собирался хлебнуть из фляги, но, похоже, передумал. — Ох ты ж, теперь садись, каменный круг вокруг тебя делать надо. Это теперь надолго… хотя чего это я? Вот тебе верёвка, положи её окружностью на пол диаметром в три метра, а потом на равном расстоянии расположи шары. А я пока отдохну… да, что-то мне на солнышке…
Глава 19
— И долго так сидеть? — спросил я, но ответа не последовало.
Уже десять минут я находился на полу, а шарики никак не шевелились определять мою стихию.
Я уже начал подозревать, что этот метод мной провален. Так что хотел бы уточнить у профессора Форта, но лысый намотал свою бороду на руку и прилёг на ней отдохнуть за столом.
Мои познания о методе шаров основывались на учебниках, но там не упоминались временные рамки.
Впрочем, я никуда не спешил.
Кроме всего прочего я должен признать, что профессор Штац наверняка не станет лёгкой добычей. Поэтому надо понять: есть ли шанс стать сильнее при помощи обучения.
Это и определялось в данный момент.
Ведь одно дело заучить слабые места тех или иных стихий, для этого много времени не требуется.
Совсем иначе будет, если я открою достаточно сильный талант.
Его потребуется развивать, а это требует времени или ресурсов.
— Ну, похоже, таланта у меня нет, — заявил я и собрался встать, как голубая полированная сфера начала сама собой катиться на меня, постепенно ускоряясь. Я несколько удивился. — Аквамарин с узором воды. Профессор, началось!
Пока я окликал утомлённого солнцем преподавателя, шар резко ускорился и совершил нападение на меня, целясь прямо в весок. Поймал я его в последний момент.
— А? Направлялся в голову? Так и запишем: лёд, — произвёл сомнительную оценку этот чёртов алкаш, что-то черкнул в моём деле и вернулся ко сну.
Тем временем аквамарин дёрнулся в сторону от меня. Я его особо и не держал, думал, что он остановился. Но вместо этого шар покатился по полу, прикоснулся к моей ноге и пустил небольшую струю, которая стремительно покрыла этот булыжник сферическим слоем воды.
— Да что вообще происходит? — проворчал я, пытаясь поймать одичавший камень.
— А? Покрылась водой и не даёт себя поймать? Вода, обычная вода, — пробормотал Форт и записал что-то на столе рядом с моим делом.
— Спасибо за пояснение, — буркнул я, краем глаза заметив движение с другой стороны.
Большая красная сфера с узором «огонь» поднялась в воздух прямо надо мной и начала вертеться, создавая вокруг себя искры.
— О, какая редкость: молния! — приподнявшись, сказал Форт. Некопетентный пьяница достал флягу и произнёс тост перед глотком. — Ну, за исключительный талант!
После чего сел и прилёг отдохнуть, так и ничего не записав.
Ну, меньше знает, крепче спит. Больше он не просыпался, а всё новые шары начинали движение.
Я понял, что мне бесполезно что-то делать кроме самозащиты, так что просто старался запомнить происходящее, чтобы потом самому всё расшифровать по какому-нибудь пособию.
Всё было бы намного проще, не существуй на свете алкоголя и людей с ним перебарщивающих.
— Лёд? Хорошая стихия, — кивнула секретарша в деканате. — А объём?
— Не смогли измерить, что-то не так со сферой, — уверенно соврал я, что-то не так было с профессором.