Когда в спальню поднялся Кенни, я лежал и смотрел в потолок, который за многие годы успел досконально изучить. Он был сделан из белого материала, на вид напоминавшего взбитые сливки на бисквитном десерте. Оказалось, что, если долго и очень пристально всматриваться в потолок, во все эти волнистые бороздки, в затянутые паутиной углы и прилипших к лампе дохлых мух, можно отвлечься от мыслей про Милтон-парк и про то, как меня там будут изо дня в день мордовать.
Мне было страшно заговорить с Кенни. Я понимал, что он дико огорчится из-за Грачика, а у меня вряд ли хватит душевных сил, чтобы утешить его, потому что все они ушли на жалость к себе.
— Здорово, Ники, — сказал Кенни.
Он был в радостном настроении — в нём он пребывал всегда, когда его ничто не расстраивало. Середины Кенни не знал — он или радовался, или горевал. Как выключатель, у которого только два положения — «вкл.» и «выкл.».
Я ничего не ответил, но это его не остановило. Наверно, подумал я, отец похоронил Грачика тайком от Кенни. Или, может, сказал, что Грачик поправился и улетел.
— Мы с Доктором Кто устраиваем приключение, — сказал Кенни, словно сообщая о событии мировой важности.
— Это замечательно, Кенни.
— Послезавтра. Ты приглашён.
Я не понимал, о чём он. Да мне это было и не интересно.
— Это будет у нас в школе, — продолжал он. — Не во время уроков, а вечером.
— Отлично.
Тут до Кенни, похоже, дошло, что со мной что-то не так.
— Тебе грустно? — спросил он.
— Нет.
— Вот и хорошо. Отец сказал, чтобы ты спускался ужинать. Дженни испекла свой фирменный пирог с сюрпризом.
Этот фирменный пирог с сюрпризом Дженни придумала специально для Кенни. И он был ни с каким не с сюрпризом, а с начинкой: курицей, рыбой или говядиной. Но догадаться, что за начинка на этот раз, было невозможно, пока Дженни не разрежет пирог. Когда Дженни его разрезала, Кенни приходил в восторг и заливался радостным смехом, как будто в пироге было не обычное рубленое мясо, а целый живой кенгуру.
— Мне не хочется есть, — сказал я.
И нет бы на этом остановиться. Но я не пойми почему добавил кое-что ещё. Наверно, чтобы погасить его радостное возбуждение и заставить увидеть мир таким, какой он есть на самом деле.
— Он не Доктор Кто, — сказал я. — А обычный Дурак.
— Он Доктор Кто! — воскликнул Кенни. — Ты ничего не знаешь, потому что ты его даже ни разу не видел. Нельзя говорить то, что не знаешь, потому что, когда говоришь то, что не знаешь, ты врёшь.
— Доктора Кто не существует.
— Нет, существует, а ты тупой идиот! — крикнул Кенни и пулей вылетел из комнаты.
А я всё так и лежал, глядя в потолок. Через несколько минут дверь отворилась. Это опять был Кенни. Я решил, что отец послал его позвать меня ужинать. Но у Кенни была в руке школьная тетрадка. Он швырнул ею в меня.
— Я написал историю про Грачика. Настоящую историю. Не такую, которую ты рассказал. В ней у тебя всё было неправильно.
С этими словами он снова вышел.
Я поднял и пролистал тетрадку. Писал Кенни как курица лапой, а рисовал и того хуже. История, про которую он сказал, обнаружилась на последней исписанной странице.
В историе про Грачика который был грачём мой брат Ники всё расказал ниправильна патаму что был тогда печальный и от этова всё забыл. На самом деле мы ево спасли от плахова ястриба а потом наш отец отнёс ево в место где лечут больных зверей чтобы ево там палечили. Отец сказал что я не мог папращатся с Грачиком пагпамучто я был в школе но я ево увижу когда ево палечут.
Так вот что сказал ему отец. Я живо представил, как несколько недель спустя отец отведёт Кенни в поля и покажет на стаю грачей. Он скажет, что один из них — наш Грачик, а Кенни решит, что узнал знакомое чёрное пятно в окружении сотен таких же чёрных пятен.
Враньё.
Всё вокруг враньё.
Но иногда приходится говорить то, во что ты не веришь и про что знаешь, что это неправда.
И при этом иногда ты сам не знаешь, что правда, а что нет.
Как бы то ни было, мне прямо сейчас надо было кое-что сделать. Кое-что сказать.
19
Я выскользнул из дома никем не замеченный. А уже через полчаса стоял у Сариного дома. Дом был Сарин, но пришёл я не к Саре.
Я пришёл попросить прощения у Станно. За то, что толкнул его. Что из-за меня с ним случился припадок. Сделанного, как ни проси прощения, этим было уже не вернуть, но это и не важно. Правильные вещи делаются не потому, что от этого тебе будет какая-то польза, а потому, что они правильные и их надо сделать. Нет, это как-то слишком просто. Лучше сказать, что я делал это, чтобы не чувствовать себя дерьмово оттого, что я этого не делаю.