<p>
</p>
Увы, от судьбы не уйти...
«Вишь, пора-то сенокосная: вся деревня на лугу», — восторгался поэт.
«Ну-ка, дайте косу, я вам покажу...» — вторил ему другой поэт.
А в моей деревне некоторые рисковые бабы даже хвастались, сколько косцов они соблазнили за краткую сенокосную пору на заливных лугах реки Нучи... и скольким отказали за грубое поведение и неуважение...
(И я там бывал... Какие вкусные, сочные травы там вырастали: щавель, столбунцы, опестыши, клевер, косматики, дягили, дикий лук!).
Ну а иной мужик, естественно, всю зиму вспоминал, сколько ему в этот сенокос удалось завалить баб под стожком и сколько его огрели граблями по спине, когда хотел поиметь без согласия...
<p>
</p>
Стеснительность нашей второй героини состояла в том, что она никогда не видела и не хотела видеть мужской орган и даже срамное дело — зажмуривалась. Генка запал на неё во время вечерней трапезы: он, конечно, не видел то, что косец, зато видел ланиты Флоры и грудь Дианы. Миссия Генки была почти невыполнима, хотя ему и удалось забраться к ней под одеяло — мол, есть непонятные вопросы веры, — но она полагала, что ещё взять на душу второй грех за год (согрешила уже с косарём) — это лишнее, и не соглашалась на Генкины просьбы:
— Нет-нет, только полежим рядом и поспим, и не показывай мне его. Можно ли потрогать мои груди? Ну, право, не знаю я. Можно ли поцеловать мои губы? А я почём знаю. Так сильно меня захотел, бедняжечка, да уж заметила я: за столом-то «не пил, не ел, всё на меня одну глядел...» Так меня хочешь. А сколько тебе? Ого, моему сыну ровесник, ну
<p>
</p>
как я тебе дам, такому молоденькому? Что ты мне в ладонь-то вложил? Ого, такой у тебя толстый, да как он в меня войдёт? У меня такая узкая, такая тесная, ой, пропадаю я...
А греховодник уламывал её полночи, ссылаясь на Старый и Новый Завет: не согрешишь — не покаешься; Мария Магдалина грешила, но причислена к лику святых после раскаяния.
Она сдалась от последнего довода, когда Генка вложил ей в ладошку свой твёрдый член и обещал, что она его не увидит, только пожмёт... И стало ей жарко, как тогда на сенокосе, и истома разлилась по всему телу... И ляжки её, плотно сжатые, стыдливо сами раздвинулись, и открылись для Гены врата рая... И в тот же миг грешник оказался в раю: видно, правду говорят, что рай для мужчин находится между ног у женщин...
<p>
</p>
Вторая богомолка, напротив, была весьма раскрепощена и изощрена в интиме, фанатка Марии Магдалины и очень на неё похожа, как её изображают Hayez или Lefebvre, и хотя мужу давала редко, другим мужчинам — часто, лишь бы случай позволял. Она запала на Генку тоже во время вечерней трапезы, пожимала своей ножкой его ногу. Но Генка ушёл спать в свой угол, она забралась к нему под одеяло — мол, не могу заснуть без мужика, — взяла его ладонь и положила себе на лобок, Гена ощутил шелковистость её шёрстки, его чуть-чуть ударило статическое электричество, и он сдался…
Она тотчас уселась на него, бесстыжая, и принялась строгать его член своим женским органом…
<p>
</p>
Третья богомолка оказалась крепким орешком, но и Гена был уже опытным ловеласом. Увы, от судьбы не уйдёшь...
Наутро наш юный ловелас Гена увидел во дворе дома третью богомолку, Лизу, в юбке и лифчике, пытающуюся умыться с помощью уличного рукомойника, и воспылал. Какие плечи! Какая шея! Нельзя упустить.
— Уважаемая богомолка, милая девушка, позвольте вам послужить и полить из ковшика.
— Благодарю за службу, добрый самаритянин, чем могу отплатить?
— Если позволите, помогите разобраться в богословских вопросах.
— Чего-чего? Да не пялься ты так на мой лифчик. Женскую грудь не видел?Да,пятый номер у меня,и чо? Отвернись, надену кофточку.
— Вот сказано: человек предполагает, а бог располагает...
— Ну и?..
— Чему быть, того не миновать.
— Эт ты, юноша, к чему? Чего мне не миновать?
— Вам, красавица, не миновать позволить мне поцеловать ваши пятки.
— Это как? А на чём же я стоять буду, коли ноги подниму.
— Вам, сударыня, не нужно стоять, а прелестные ножки нужно положить мне на плечи...
— Вона как! Да ты, сударь, нахал. Для этого у меня муж есть, хоть и старый, зато бойфренд тебе ровесник, с ним грешу и иду в Дивеево поставить свечку заступнице нашей Марии Магдалине, а х…й на х…й менять — только время терять...
— Можно и две свечки поставить... В чужих руках х…й толще.
— С какой стати? Хотя дело такое… Я планировала искупаться в Тёше, наша речка Нуча совсем пересохла; если согласишься быть моим пажом-слугой, поцелую по-дружески в щёку, ну и будешь гордиться перед односельчанами, какая у тебя шикарная подружка. В бикини я неотразима, особенно для тех мужчин, которые предпочитают полненьких. У тебя с хозяйкой Клавой что-то есть? Ты на неё так посматриваешь, словно она твоя женщина. А она пополнее меня и постарше. Ничего нет? Я тебе верю. Я, возможно, дам тебе шанс, если сильно удивишь меня...
Гена попросил помощи у Клавы, та истопила баню и пригласила Лизу попариться. В баню завалился Гена.
— Лиза, не беспокойся, это мой юный квартирант, похлещет нас веником.