Выходит, это заложено в инстинкте: х…й всегда сам находит дорожку в п...ду, без всяких лекций и подсказок и никогда не промахивается, проникая в своё законное место между женских ног, предназначенное природой.
А я со своими партнёрами, и до замужества, и после, знала только одну позу: классику — на спине. Хотя нет, был один случай — стоя с биндюжником.
Возница приехал из райцентра — Ардатова за ячменём, а мешки по 80 кило, жара, август. Я в рабочем халатике на одну пуговку, без трусов и лифчика — работала кладовщицей в колхозном складе, всего год как замужем, в интиме кой-какой опыт был, но дура дурой.
Он загрузил пару мешков на телегу, и мы столкнулись в узком проходе между мешков. Он прихватил меня за талию, пытаясь переставить и освободить от меня проход. Да вдруг прижал к груди и прильнул к губам. А я, дурёха, нет чтобы оттолкнуть, прижалась тазом, ответила на поцелуй и даже имитировала подмахивание.
И вот уже его х…й у меня в п…де, его рубашка расстёгнута, мой халатик утратил последнюю пуговку, и его волосатая грудь щекочет мои сиськи. Я испытала
блаженство, которое не испытывала ещё ни с кем: ни с мужем, ни с другими.
Он погрузит-погрузит мешки и про меня вспоминает, пое…ёт меня — и снова мешки ворочает. Я всё пытаюсь застегнуть халатик, прикрыть свой срам и стыд, поправить растрёпанные волосы, но руки дрожат, коленки трясутся.
Он всё видит — ни капли сочувствия и сострадания, снова и снова безжалостно и жёстко вставляет свой грубый твёрдый х…й в мою нежную мягкую п…ду и ускоряет миг последних содроганий. Поимел меня трижды стоя, я без слов подставлялась, подписала накладную; уехал на своей пароконной «площадке» не попрощавшись, не помахав рукой, не оглянувшись, я стояла растрёпанная, в распахнутом халатике; больше ни разу не приезжал, а познакомиться не успели.
До сих пор сомневаюсь: мой первенец от мужа или от биндюжника. Больше такого наваждения со мной не случалось, во всяком случае на складе. Иной молодой грузчик понравится — хорош, думаю, могла бы отдаться прямо тут, на мешках, — да он на меня ноль внимания: его интересуют только мешки с фуражом. Другой раз пожилой грузчик явно меня хочет, да я не хочу; норовит по попе шлёпнуть, быстро ставлю на место:
— Эй, дядя, осторожней, с огнём играешь. Я при исполнении, на работе не даю. После работы? Для этого меня муж ждёт.
<p>
</p>
***
Последнюю, прощальную «палку» Петюня кинул почему-то на полу, на прикроватном коврике, куда они свалились с кровати, ибо Манюня вошла в азарт и очень активно подмахивала... А перед этим Петя успел поспать у
<p>
</p>
Манюни на груди, уткнувшись лицом в титьки, — можно было и односпальной кроватью обойтись...
<p>
</p>
Эпилог
<p>
</p>
Прошли годы, Петя закончил десятилетку, отслужил срочную, женился, жил отдельно от матери, росли дети, но первый урок интима с Манюней продолжался. Раз или два в месяц Манюня навещала сестрицу в Голяткине. Там тотчас оказывался и Петюня — якобы наколоть матери дров, да и оставался на ночлег. С Манюней начинал общаться на прикроватном коврике, затем укладывал её поперёк кровати на грудь и имел через жопу, а утром — третий раз, уже на спине: классика. А с женой только раз в неделю…
И так они старели оба, но первый урок их не отпускал...
<p>
</p>
Акулина и Ванятка на реке Велетьме
<p>
</p>
На фото: с. Саваслейка. Акулина на пляже реки Велетьма («Жду бандита, позволю бесплатно потрогать мои буфера»)
<p>
</p>
Как начинающий писатель (член Российского союза писателей, билет № 7479), прибыв в родное село Саваслейка, просил земляков поделиться историями про это, есть ли вообще оно на селе. Акулина Петровна Савина разболталась
в сарае под бутылку «Столичной» и поведала свою историю, я немножко литературно обработал её рассказ, в основном заменил обсценные и запрещённые слова на эвфемизмы.
(Вот ведь что любопытно: для обозначения женского и мужского органов существует превеликое множество синонимов, но лишь два слова запретили; не подать ли в парламент предложение запретить все?)
Но самые постыдные места, с её разрешения, я сохранил.
Акулина слыла первой красавицей на селе, но, как это иногда бывает, так и не вышла замуж.
<p>
</p>
Бывалые парни глядят боязливо
На гордую эту красу...
<p>
</p>
Чего уж говорить о небывалых и робких… Сначала была очень разборчивая, как та невеста, которая «рада, рада уж была, что вышла за калеку». Но калек на селе не оказалось, а не калеки все ушли на фронт и не вернулись.
(Как уже заметили читатели, я отчасти описываю послевоенную ситуацию в сёлах, когда недозрелые мужчины, лет 13–14, запросто, безотказно е…ли перезрелых тётушек, от 30 до 60 годов, как правило, в самых неподходящих для этого местах: в зарослях лебеды, крапивы, ивняка, шиповника, на сене, соломе, на мешках, на рогоже, на попоне и даже на навозе… Те охотно отдавались и не встречали осуждения.)