Машенька вернулась из чулана, где играла со студентом, одна.
— Ну, как поиграли, Маша?
— Ой, девочки, вначале было так больно, но быстро прошло, стало приятно. Он усадил меня на топчан, сам стал рядом, вынул из ширинки пиписку. Она не как у наших мальчишек, толстая, длинная; у мальчишек мягкие, висят вниз, а у него твёрдая, торчит вверх, кончик красный, таких никогда не видела. Раздвинул мне ноги и стал засовывать пиписку мне в кунку. Она не лезет, он давит, и вдруг она вся вошла в меня — оказывается, у нас там много места. Он стал двигать пиписку туда-сюда, и стало приятно-приятно, из неё что-то вылилось в меня, пиписка обмякла, стала как хрящ и выскользнула из кунки.
— Ой, как страшно, мы так не будем никогда, даже когда вырастем.
<p>
</p>
Но Маша успокоилась, захотела ещё это почувствовать, и не раз.
Подойдёт к дому тёти Груни, вызовет студента:
— Пойдём в сад, поиграй со мной в твою игру.
— Машенька, да дождик же, давай завтра.
— Нет, дяденька, хочу сейчас, там навес есть...
Вскоре он уехал в город, и больше они не встречались. Больше ни с кем она не играла, выросла, расцвела, вышла замуж за городского, родила тройню, одного назвала в честь первого любовника — студента.
<p>
</p>
Мои интим-мемуары
<p>
</p>
На фото: город Балахна -на -Волге. Свояченица отдыхает на плёсах левого берега,женщина моей мечты,но ей завтра в ЗАГС.
<p>
</p>
Жизнь прожить надо так, чтобы было
<p>
</p>
что вспомнить, но стыдно рассказать.
<p>
</p>
В юности я работал в горячем цехе в южном городе. После вечерней смены и душа рабочий класс снимал напряжение не водкой, как гнилая интеллигенция, а интимом. По пути от заводской проходной до дома заранее сговорившиеся парочки находили местечко и предавались кратким плотским утехам, чтоб, придя домой, продолжить это с мужем или женой, — это не только не считалось предосудительным, а наоборот, этим хвастались.
Одна заводчанка рассказывает:
— Я помылась в душе пораньше, только собралась одеться, смотрю — Федька-крановщик в промасленной спецовке зашёл в мужскую раздевалку (мужская и женская раздевалки рядом, и двери не всегда закрыты), уставился на меня мужским взглядом, я замерла и перестала одеваться... Немного спустя смена кончилась, заходят бабы: «Танька, это где же ты ляжки в машинном масле извозюкала?» А я гордо: «Это мне Федюня только что перемазал, не устоял передо мной, даже спецовку не снял, сказал, что ещё за проходной меня подождёт». Пусть завидуют.
Там же рассказывали про машиниста маневрового паровоза, который, поимев молодую жену утром перед сменой, не мог дождаться вечера и мазал ей ляжки сажей и копотью прямо в паровозной будке, когда она приносила ему обед.
Да уж, как говорится в детском стишке:
<p>
</p>
Е…ётся вошь, е…ётся гнида,
Е…ётся тётка Степанида,
Е…ётся северный олень,
Е…утся все, кому не лень!
<p>
</p>
Нередко некоторые нетерпеливые делали это прямо в цехе во время перерыва, уединялись в зарослях жердел и алычи, что росли вокруг цеха.
***
Как-то я, восемнадцатилетний слесарь, в ночную смену зашёл в кабинет технологов и запустил руку под юбку дежурной инженерши лет 45,красивая,серьёзная,неприступная и недоступная,пытаясь стянуть с неё трусы (кому не спится в ночь глухую: петуху, разбойнику и х…ю).Но южная ночь располагает и она вступила со мной в переговоры.
- Санёк, не дури, я знаю, что это бывает в ночную смену, но не со мной, поэтому трусы у меня не на резинке, а на крепком ремешке.Сколько было моментов и до замужества и после,никому не дала.А тебе хочу отдаться,к чему лукавить,но не здесь и не сейчас.Пусть наконец моя безупречная репутация пострадает. Послезавтра мужа не будет — заходи ко мне домой с утра, буду ждать тебя на пружинной кровати (громкий скрип меня заводит) под простынкой, даже без ночнушки. Полностью разденешься — и нырк ко мне под простынку, но не сходу, а подготовь, поласкай губы, сиськи, шмоньку и только тогда начинай. И ещё: не пускай хотя бы пару дней к себе в каптёрку Ленку-контролёршу. Когда она заходит к тебе, вы закрываетесь. Она моя ровесница (тянет тебя к зрелым тёткам), хвасталась мне, что в ночную смену, а иногда и в вечернюю контактирует с Федей-крановщиком и со Степаном-газовщиком. В рот берёт? Нет? В зад даёт? Нет? Чем же она тебя завлекла? Трусы, говоришь, у неё на слабой резинке?
Я слушал и продолжал дёргать за ремешок, даже пытался перегрызть его зубами. Ремешок не поддавался, а была ли там какая защёлка, до сих пор не знаю. Я-то был готов вдуть ей полностью одетой, лишь бы снизу подобраться, но она признавала только взаимную обнажёнку.Уже не рука,а вся моя голова была у неё под юбкой,я целовал её ляжки и даже промежность через трусы.Конечно у меня на неё всё это время стоял.