Грации солнца. Приманка для зверя

   -- Я дам тебе двадцать пять камней, -- говорил купец, -- но ты вернёшь мне тридцать через год.

   -- Это грабёж, Гае! -- не соглашался мужчина. -- Двадцать семь и ни камнем больше!

   -- Как хочешь, Вете, только никто в Непос-викусе не даст тебе столько камней, -- продолжал купец. -- Уходи! Не загораживай товар!

   -- Постой... -- Ветус склонил голову. -- Я согласен.

   Лицо купца расплылось в улыбке. Гаюс хотел сказать что-то, но Анэ упредила его:

   -- Не торопись, Вете! -- громкая фраза заставила мужчин вздрогнуть. Они повернули головы, недоуменно взглянув на априк.

   -- Ты не выглядишь оборванцем, Вете. Для чего тебе столько камней? -- полюбопытствовала Анэ.

   -- Чтобы выкупить у наместника Энию, -- ответил Ветус и потупил взгляд.

   -- Зачем занимать такую сумму, если можно собрать её? -- продолжила старейшая.

   -- Послезавтра Фабиус повезёт её на рынок в Мирнию! -- взорвался Ветус. -- Мне нужны деньги сейчас!

   -- Энию, похоже, охмурила глупца, -- рассмеялся Гаюс. -- Ударим по рукам, Вете?

   -- Я дам тебе двадцать пять камней, Вете, -- предложила древняя, -- вернёшь мне столько же, когда я снова загляну сюда.

   -- Правда? -- обрадовался ромей.

   -- Правда, -- Пресветлая отвязала мешочек, предусмотрительно повешенный на поясе, и отсчитала двадцать пять рубинов. Каждый камень представлял собой помещающийся на большом пальце плоский восьмигранник, на одной стороне которого красовалась аккуратно выгравированная буква "С", на другой -- "R".

   -- Как вас зовут? Я... должен поклясться? -- спросил Ветус.

   -- Анэ. Но лучше запомни рисунок на моей повязке, -- ответила старейшая.

   -- Я клянусь Юпитером и Юноной, что верну вам камни, богиня, -- проговорил Ветус и поклонился, -- а сейчас простите: я должен бежать.

   Ромей поклонился ещё раз и побежал искать наместника. Пресветлая ухмыльнулась и посмотрела на товар.

   -- Мне нужна мужская одежда, Гае, -- сказала старейшая, обращаясь к купцу, -- туника, хорошая кожные сандалии, пояс с бронзовыми застёжками... показывай всё, что есть. Я выберу.

   -- Как скажете, светлая госпожа, -- улыбнулся Гаюс и начал раскладывать товар.

   Когда Анэ купила всё, что по её мнению было нужно Маниусу, и нагрузила покупками Йоко, купец набрался наглости и спросил:

   -- А почему вы помогли Ветусу, светлая госпожа?

   -- Помогла? -- переспросила Анэ. -- Я ему не помогала.

   -- Вы же дали глупцу двадцать пять консульских рубинов, -- напомнил Гаюс.

   -- Он вернёт столько же, Гае.

   -- Невыгодная сделка, -- заключил купец.

   -- Грабить, конечно, выгоднее, -- подтвердила Анэ.

   -- Грабить? О чём вы, госпожа? Мы, купцы, путешествуем между городами и селениями, рискуя жизнью на дорогах, чтобы привести людям товар. Мыйо, как и бандиты, знаете ли, безжалостны. И разве зазорно просить небольшое вознаграждение за свои труды?

   -- Аха... -- протянула древняя. -- Тогда понятно. Охотиться на мыйо намного опаснее, чем слоняться с товаром. Наверное, нам стоит наложить на республику дань за нашу помощь, правда, Йоко? -- спорила Анэ, кивнув в сторону спутницы. Напарница весело улыбнулась. Априки отвернулись от лавки и увидели толпу, следившую за ними в удалении. Йоко заметила хмурые взгляды, смотревшие больше на Гаюса, чем на них. Спутницы обошли толпу и направились в сторону виллы.

   -- Кто позволял тебе распускать твой поганый язык, Гае? -- донеслось до априк, не успели они пройти и десяток шагов. -- Что, если они...

   -- Люди, -- произнесла старейшая по-априкски.

   -- Странные, -- добавила Йоко.

   -- Странные? Нет. Просто люди не упускают возможности ограбить или убить друг-друга, дитя. Потому старейшие и не рекомендуют молодым априкам контактировать с ними, -- пояснила Пресветлая.

   -- Но ведь не все такие.

   -- Большинство именно такие. Удел людей -- умереть детьми.

   -- Маниус не такой.

   -- Маниус лишён свободы, дитя. Когда к нему вернётся свобода, мы узнаем, каков он на самом деле.

   "Хотя едва ли она к нему вернётся", -- мысленно закончила древняя.

   -- Может он и вспыльчив, но не станет вот так грабить, -- сказала Йоко.

   -- Видишь, дитя? И ты заметила тёмное в нём.

   -- Что с того? И на Атоне есть пятна.

   -- Но они не мешают Атону светить, дитя.

   Темноокая смолкла и задумалась.

VII

   Маниус проснулся, чувствуя лёгкость, пронизывающую всё естество. Тело оказалось чистым, расслабленным. Одеяло и подстилка -- мягкими и приятными. Примус раскрыл глаза, позволив рассеянному свету заполнить взор. Изгнанника окружала маленькая убранная слабо освещённая сквозь матерчатую занавеску комната. Кроме лежанки в ней поместился лишь широкий шкаф, хранящий глиняную посуду. Занавеска шевельнулась. Маниус скосил глаза и на мгновение захватил светлые волосы, тут же исчезнувшие за складками ткани.

   -- Йоко? Анэ? -- спросил ромей у занавески, но ответа не последовало. Вскоре, ступая бесшумно, словно забитая мышка, в комнату вошла светловолосая голубоглазая худенькая рабыня, которую толкал сгорбившийся пожилой раб. "Варвары", -- подумал отверженный, не спуская с них глаз. Рабыня молча положила около гостя поднос, на котором лежала курица, запечённая с овощами, ломоть пшеничного хлеба и глиняный стакан с водой.

   -- Поешьте, господин, -- сказал сутулый. Рабы не сводили глаз со лба юноши, но Маниус не обратил на это внимания, сражённый ударившим в нос запахом. Правая рука изгнанника схватила левую, уже готовую потянуться к курице. Впервые в жизни при взгляде на еду захотелось плакать. "Нет! Йоко меня не простит! Йоко?" -- пронеслось в голове у юноши.

   -- Где Йоко, старик!? -- крикнул изгнанник уже уходившему рабу.

   -- Априка?

   -- Да, априка. Где она?

   -- На улице, господин, -- сказал сутулый.

   -- Хорошо, -- Маниус облегчённо выдохнул. -- Скажи ей, что я проснулся.

   Раб не мешкая скрылся за дверью. Взгляд Примуса снова сосредоточился на еде. Рука потянулась к подносу, но взяла только стакан. Изгнанник сжал его и услышал треск. Хват сразу стал нежным. Ромей поднёс стакан ко рту и осушил его, затем повертел на свету, найдя трещину. "Халтура, -- решил отверженный. -- Нужно дать стимула тому, кто его сделал... Да чем я теперь лучше рабов? Погоди у меня, Клодо!". Маниус сжал руку, и стакан рассыпался. Боль от впившихся кусочков вернула разум в реальность.

   -- Унеси. Я не могу это есть, -- сказал Маниус, подняв глаза на рабыню.

   -- Но господин... -- попыталась возразить девушка.

   -- Унеси! -- крикнул Примус. Рабыня подняла руки, загородившись от ромея. Изгнанник взял поднос и протянул девушке.

   -- Унеси, -- спокойно повторил юноша. Варварша перехватила поднос и собиралась уходить, но путь преградили априки.

   -- Энию? -- спросила Анэ, глядя на рабыню. Девушка испуганно кивнула.

   -- Знаешь Ветуса? -- продолжила древняя.

   Двушка снова кивнула, сверля старейшую недоумевающим взглядом.

   -- Похоже он сегодня выкупит тебя, Энию, -- информировала Пресветлая, выбрав наречие местных племён. Рабыня сначала опешила, потом заплакала от радости.

   -- Благодарю тебя, солнечная богиня! -- ответила девушка на родном языке.

   -- Иди -- умойся и подготовься, Энию, -- рекомендовала Анэ. Рабыня выбежала. Пресветлая проводила её довольным взглядом; Маниус в последний раз прощался с курицей и ломтем хлеба. Йоко кинула на постель новую одежду, завалив юношу.