— Старый дурак. Кто бы ему помешал? Мы спешили проводить его на бой со Змеем, — помахал в ответ Местрий Пратт. — Страж Вселенной пришел, и с ним явился Белый Дракон. Он теперь наш символ!
— Сам дурак малахольный, мог бы и не мешать ему, они под прикрытием шли.
— А мы-то не поняли. Так бы сразу и сказал.
Джоэл радовался, что Нейл Даст не убил себя и Местрия Пратта. Его город, его Вермело, уцелел, выжил, превратился в новое место обитание людей. И в нем еще оставалась надежда, пусть и не для него, пусть и для других людей.
— Что теперь? Охоты больше не будет? — спросил Джоэл парящего рядом с ним Каменного Ворона, который не торопился уходить в другие миры. И если уж его теперь назначили хранителем мира, стоило разузнать, как обстоят дела.
— Люди перестанут превращаться в монстров. Они впитают ауру Хаоса и расселятся по новому миру. Они останутся людьми, но станут иными, новыми. Выбора нет. Не цепляйтесь за внешность, жизнь важнее.
— Тогда… зачем Охотники? Зачем я? — вздрогнул Джоэл и резко превратился снова в человека.
Он падал, так долго и болезненно, что застывшее время сдвинулось на тысячу лет. Безмятежность победы и запертый в антикварной лавке Хаос не приносили долгого покоя. Падение продлилось всего миг, а очнулся он уже в болезненно знакомом доме — в сгоревшей пекарне на Королевской Улице. Но чувствовал, что это уже вовсе не пекарня, и существует она в мире линий, как и проклятая антикварная лавка.
— Ты многое потерял, Джоэл, — сказал Страж Вселенной, представ в человеческом образе.
— Я все потерял. Погиб мой друг, и я убил любимую женщину собственной рукой. Потому что ты пришел слишком поздно. А тебя ждал старый служитель Айгрежи. Но он тоже погиб, не дождавшись, — скорбно перечислил Джоэл. Знакомая обстановка вновь погружала его на дно отчаяния. Тяжкая боль сдавила сердце: он бы отказался от любой силы за возможность воскресить Джолин и Ли, но ни Страж Вселенной, ни древний асур не могли исполнить его просьбу.
— Я не так всесилен, как рассказывал служитель.
— Но ты разобрался с Хаосом, заточил его в антикварную лавку, — напомнил Джоэл, нервно меря шагами комнату. Он выглянул в окно и заметил, что упомянутая лавка теперь находится напротив. Королевская Улица изменила свой облик, превратилась в условный переулок без начала и конца, не осталось знакомого поворота, за которым обычно скрывалась Джолин с корзиной пирожков, не маячил облезлый кот на заборе. Улица плыла между миров, где-то вне человеческого понимания. Джоэл осознал, что и он теперь тоже вне всего, вне миров и людей, недостижимый страж, который лишь гостем может вернуться в обычное пространство города.
— Он позволил. Не более. И мне помогал ты. Змей просто устал. Он поглотил так много тех, кто обратился в сомнов, что отравил сам себя их болью. Отравил себя своей жадностью, — ответил Страж Вселенной.
— И все же ты никого не спас… — скрежетнул зубами Джоэл, снова превращаясь отчасти в Белого Дракона, готовый мстительно рубиться и с Каменным Вороном.
— Сила Стража в Мирах Хаоса почти не действует. И, что скрывать, я не имею права вмешиваться, если вижу судьбу человека от начала до конца. Это больно, Джоэл. Я как будто тоже теряю множество друзей. Каждый миг, — остановили слова Стража Вселенной, который с покорно склонил голову, готовый к любой каре за свое бессилие.
— Нет у тебя друзей! Ни друзей, ни привязанностей, раз ты так спокоен. А… да что б тебя! — Джоэл разжал кулак и махнул рукой. — Ты все равно не поймешь. Но что делать дальше? Что будет дальше?
Он требовал ответов, видя единственным своим долгом защищать и сохранять оставшиеся миры. Теперь он чувствовал их, все миры, поглощенные Хаосом, искалеченные, странные, непостижимые для тех, кто жил по другую сторону Норы Змея. Они все нуждались в защите, как хрупкие стеклянные сферы, парящие над бездной.
— Охотники, наверное, пойдут в армию. Больше никаких Ловцов Снов, больше никаких монстров. Если не прорубить ворота в большой мир, город сам себя уничтожит. Но я вижу: Вермело ждет новое будущее. Будущее в мире лилового солнца. Кто-то останется, кто-то уйдет и создаст новые поселения. Да, это будущее. Это я вижу, — возвестил Страж Вселенной с мечтательной улыбкой.
— Так в чем смысл моего существования теперь? — требовал наставлений Джоэл, потерянно ощупывая свое лицо. Собственное тело представало теперь чужим и излишним, он легко менял форму, но с каждым мигом его все больше подтачивала тоска: лучше бы он погиб в этой битве, взаимно уничтожился вместе со Змеем.
— У тебя остался долг, — напомнил Страж Вселенной. — Если тебе нужно чему-то служить, во имя чего-то бороться: стереги Хаос, запертый в антикварной лавке.
— Ты не убьешь его? Неужели все дело в балансе? Я действовал… по наитию, — объяснил Джоэл. — Теперь не знаю, может, следовало его убить.
— Он слишком силен. К тому же, без него миры Хаоса погибнут. Ты все сделал правильно.
— Он не вырвется из лавки? — засомневался Джоэл.
— Нет. Уже никогда. Но ты будешь следить за ним, — возвестил Страж Вселенной, торжественно вскидывая руки. — Отныне я нарекаю тебя Стражем Змея, Белый Дракон Града разбитых надежд.
Джоэл выпрямился и отчеканил заученную фразу, как в первый день после выпуска из Академии:
— Я принимаю эту службу и обещаю нести ее с честью, — потом он добавил, низко склоняя голову и обращаясь скорее к себе: — Вот и все. В этом городе отныне можно спать спокойно. Но я до конца вечности обречен видеть кошмары.
Эпилог. Легенда о времени
Прошло две тысячи лет, а, может, двести или двадцать. Или два часа. Время не имело значения — только колыхание белых линий.
С течением веков город опустел, разошелся новыми поселениями людей, озаренных лиловым солнцем, измененных, но живых. Они строили города, основывали государства, вспахивали обширные поля, сажали виноград и яблони в новых рощах. Они выжили, человечество уцелело, найдя понимание с созданиями Хаоса, став частью их мира.
Только Королевская Улица неизменно плыла на грани миров, короткий переулок в мире линий, где смотрели друг на друга окнами бывшая пекарня и заснувшая антикварная лавка.
Белый Дракон нес свою службу в безвременье, вечный, уже бессмертный, наказанный этим даром, как и все бессмертные. Змей пал, рассыпался обликом человека, иссякла черная завеса ядовитой мглы. Осталась лишь боль под разверстыми небесами. И человек без кожи.
Без кожи человек! С одной горящей плотью, сочащейся не кровью, а страданиями тех, кого он потерял. Последний человек их крошечного мира, который умер раньше, чем большой враждебный мир Вермело.
Все менялось, все иссякало. Лишь он оставался, рассеченный и выпотрошенный одиночеством. Вечный Белый Дракон, защитник людей, испитый до дна своей скорбью. Он следил за лавкой напротив, высматривая сквозь чучела птиц в витрине, как дремлет позабытый Хаос, сам Змей в облике тщедушного человека. Поверженный враг неподвижно сидел в кресле поде широкого стола, как будто ожидая посетителей. Рядом с ним, спрятав голову под крыло, спал пестрый попугай. И так проходили столетия за гранью остановившегося времени.
Лишь Белый Дракон иногда покидал свою пропитанную печалью обитель, чтобы проверить миры, затерянные в Хаосе, ступая незримой тенью, вестником иных времен. Но порой и он на долгое время погружался в оцепенение, как вторая сущность Змея, его отражение, его неизбежная противоположность — хаос и порядок, ночь и день.
— Ты пришел снова? — устало вздрогнул Джоэл, отрываясь от созерцания антикварной лавки. Из стены появился Страж Вселенной, нежеланный гость одинокой пекарни, где существовал последний уцелевший из расколотого мира клятвы, данной под яблонями.
— Пришел проверить, все ли в порядке, — кивнул Страж Вселенной, уже не Каменный Ворон, с появлением хранителя ему больше не требовались доспехи. Закончились ожесточенные сражения с древним асуром.
— Справляюсь. В Мирах Хаоса все спокойно, Змей в антикварной лавке. Только… что это меняет? — отчитался Джоэл и вздохнул. Он не видел смысла в этих визитах, не желал говорить или оправдываться. Он поступал, как обычно. Пусть теперь ему подчинялись линии мира и он сам состоял из них, в душе он оставался прежним одиноким охотником, потерявшим любимых. И скорбь со временем обещала вновь перерасти в отчаяние, он чувствовал. На Королевской Улице в мире линий застыл в длящейся скорби Белый Дракон, некогда называвшийся охотником Джоэлом. Боль утраты осталась с ним навечно.