— Один из них был каким-то родственником Батлера? Да? — неуверенно поинтересовался Ли. Высокий голос дрогнул надтреснутым стеклом. В нем не осталось привычной веселости. Действие малой дозы стимулятора заканчивалось, после него всегда наступал период печали и апатии. Если не сказать точнее — ломки. Наверное, всякие мысли из-за нее и заползали в голову.
— Я все сообщу, — успокоил Джоэл, зная, как тяжело приносить невеселые новости. Но он привык, а для Ли гибель каждого охотника все еще несла замешательство и смятение. Убитые горожане уже и для него превращались в цифры скорбной статистики.
— Не пойму я, — вздохнул Ли, надвигая пониже треуголку. — Как этот дохляк мог превратиться в такую тварь?
Джоэл посмотрел на убитого, который окончательно принял облик лежащего ничком тощего человека, невысокого заморыша. Джоэл наклонился над ним, перевернул лицом вверх. Застывшая маска не пугала, не вызывала отвращения.
— Глаза красные. Нос и губы ободраны. Чем-то болел. Если болел, значит, хотел спать, — констатировал невозмутимо Джоэл. — Ли, похоже, у нас не просто обращение, а преступление. Сокрытие.
— Значит, завтра днем кого-то опять потащим на допрос? — буднично поинтересовался напарник, но заметно втянул голову в плечи.
— Да.
— Ладно, надо телеграфировать в гарнизон охотников и в психушку, — кивнул Ли. Телеграфные станции работали всю ночь. Больше почти никаким конторам не позволялось. Телеграф, пункты первой помощи, специальные мастерские оружейников — в ночном Вермело все подчинялось Охотникам. Они вставали последним рубежом между миром людей и волей Змея.
— Да. Пусть забирают тело для дальнейшего изучения, — отдавал распоряжения Джоэл, хотя Ли и сам прекрасно знал, как действовать.
Они переговаривались ровными голосами, намеренно забывая, сколько трупов и замершей боли их окружает. Она застывала в паутинно-вязком воздухе, застревала иглами немого укора тем, кто не спасал, а только уничтожал. Но другой жизни Джоэл не ведал, как и способов борьбы с сомнами.
Вскоре из гарнизона прибыл специальный отряд чистильщиков, которые уносили трупы для опознания и изучения. В подразделении состояли покалеченные или старые охотники, радостные долгожители, перешагнувшие порог шестидесяти. Из профессии никто не уходил, вернее, уходили, но либо в морг, либо на другую сторону вечного противостояния. Большинство Охотников в конечном счете сами обращались в сомнов. Но покрытым шрамами старикам с носилками повезло. Они просто носили трупы.
— Будьте завтра утром в Гарнизоне Охотников для дальнейшего расследования. Вам телеграфируют, когда установят личность обратившегося, — заключил подоспевший коронер. — Сейчас возвращайтесь на пост в Квартале Шахтеров. Мы остаемся для изучения места преступления.
Приказы от командования передавали быстро и четко, без ненужной бюрократии и дополнительных посредников. Излишнюю иерархию любили на восточной стороне города в гарнизоне военных. А у них, на западном краю, не существовало чинов. Все звались просто охотниками.
— Есть, — четко кивнул Джоэл.
— Да, приказ-то понятен, но исполнять не хочется, — протянул Ли, когда они остались снова вдвоем на опустевшей улице.
Свидетелем ночной погони растекалась кровавая сеть в трещинах мостовой. Она скопилась в мутную лужу у забора, из которой с жадным чавканьем лакал бродячий пес. Повезло же животным: они не обращались, точно Змей намеревался уничтожить только людей. Человек — вестник порядка, мешающий Хаосу. Хотя иногда его порядок похуже Хаоса.
Мысли снова забивали голову Джоэла. В последнее время его слишком часто стали занимать вопросы справедливости и мироздания. Непозволительное вольнодумие для Охотника. Но теперь даже Ли притих, поэтому никто не отгонял думы, этот рой помойных мух.
Остаток ночи прошел спокойно, они патрулировали Рыбную улицу. А на черном небе горел и переливался красными всполохами Алый Глаз. Говорили, в незапамятные времена так же сверкала луна. Что такое луна, жители Вермело давно позабыли. Зато осталась смена времени суток. Джоэл боялся, что однажды их вечному врагу наскучит монотонно вертеть гигантской невидимой головой. И настанет вечная ночь ужаса, власть кошмаров и сомнамбул. Вот тогда древнему городу и придет конец.
— Еще допрос, — зевнул Ли, когда Змей начал медленно поворачиваться безопасным Желтым Глазом. — Не выспимся.
— Расследование важнее, — сдержанно кивнул Джоэл и потряс головой, чтобы выбросить из нее картины апокалипсиса, который на разные лады предсказывали всевозможные секты. Нет уж, так и фанатиком недолго стать. Они с Ли выполняли свою работу, честно и на совесть. Остальное не интересовало. Но, похоже, напарника тоже мучили собственные темные измышления.
— Да уж, важнее. А мне так вообще лучше не спать! — фыркнул невесело Ли. — С такими-то кошмарами… Джо…
Голос его сорвался, худое лицо с острыми скулами вытянулось. На нем остались только болезненно расширенные умоляющие глаза. Джоэл уже знал, что услышит, и не желал этого. Не желал, чтобы по его душе снова водили отточенным лезвием неизбежности.
— Пообещай мне. Пообещай, — просил Ли. — Нет, поклянись! Когда со мной случится это, ты сам убьешь меня. Сразу.
— Ли. С тобой этого не случится. Никогда, — в сотый раз заверил его Джоэл, кладя руку на плечо. Ли ссутулился и опустил глаза:
— Ты же сам знаешь. С такими кошмарами, которые ты вылавливаешь из моего Ловца Снов, долго не живут.
— Это неизвестно. Все неизвестно, если речь касается Хаоса. Пусть говорят, что у них наблюдения и данные. Хаос плевал на цифры. Да, ядом змеиным вот так и плевал.
Джоэл сознавал, что твердит какую-то бессмысленную чепуху, но Ли немного повеселел, вновь в уголках губ заиграла улыбка.
— Все, пора. Надо довести до конца расследование инцидента на базарной улице, — настроился на деловой лад Ли и приосанился.
Уже через полчаса в гарнизоне им сообщили личности обращенного и его жертв. Описание событий обозначалось именно так, как представил изначально Джоэл.
— Установить его адрес было легко.
— Мы бы и сами справились. Могли бы еще ночью все завершить и написать отчет. Пф, само собой: в доме на базарной улице вдребезги разбито окно. Кто бы это мог быть, действительно, — ворчал всю дорогу Ли, пересекая просыпавшийся город.
Открывались лавочки и таверны, запрягались в двухколесные экипажи рикши. Утренний Вермело отличался от ночного. Горожане с опаской выползали из домов, оглядывались и радостно принимались за дела, если на их улице не находилось следов бойни. На базарной же в это утро царило угнетающее затишье. Разрушенную палатку унесли, кровь почти смылась, но жители района знали, что случилось под покровом мрака.
— Ночью нельзя врываться в дома спящих с допросами. Святой закон, — напомнил Джоэл.
— Да-да, я знаю. Это я так, — отмахнулся Ли. Он без малого четырнадцать лет жил среди Охотников и девять из них активно патрулировал улицы. Навидался разных случаев не меньше Джоэла, но не оброс броней циничного равнодушия.
Наверное, поэтому на его лице возникла тень смятения, когда они поднялись на второй этаж опрятного домика в торговом квартале. Общий коридор и лестничную клетку украшали аккуратные синие обои в мелкий цветочек, возле дверей трех квартир верхнего этажа лежали чистые коврики. Ничто не указывало, что здесь накануне случилось обращение. Обитатели этого места всеми силами тянулись к идеалу «спасенных», описанному официальной религией. Безупречный порядок считался одним из критериев. Видимо, ложным, раз не всем помогало.
— Я постучу или ты? — замялся Ли у порога нужной квартиры, и его кулак застыл возле выкрашенной в белый двери.
— Возможно, стучать уже не к кому, — задумался Джоэл.
Обращенный недавно женился. Неделю назад чета праздновала годовщину, наверняка мечтая завести детей и вместе тихо состариться. А теперь, возможно, молодая жена застыла растерзанным трупом, как и те несчастные на улице. Для выяснения невеселых деталей и послали охотников.
Джоэл постучал, вновь обругав себя за слишком буйную фантазию. Она всколыхнулась вместе с Вермело, по которому прокатилась череда обращений, воспалилась тревожными образами, будто надвигалось нечто ужасное.