Хватит просто открыть калиточку. А отряд ножками пройдет, тут сильно гордых нету...
Двадцать человек. На такой домик – за глаза.
Нет, будь это родовой замок Ивельенов, на их землях, с их людьми.... Это же было просто столичное поместье. Чтобы семья останавливалась в нем во время приезда пред королевские очи. Но опять-таки, к чему городить в пригороде замок?
Если на тебя король ополчился – тебя уже ничего не спасет. Хоть ты гору накопай! А если кто-то другой – им тоже так от короля достанется... нет, ну смуты, мятежи и прочее надо принимать в расчет, но тут как с лавиной – не увернешься – сам и виноват.
Поэтому – просто большой дом. Два крыла, балкон... местоположение старших Ивельенов определили по воплям детей. Младших еще придется поискать. Но по обычаю, они будут в другом крыле...
Тени скользнули во двор и принялись рассредоточиваться, согласно утвержденному плану.
И в дом. Где на крыльце уже стоит Ганц Тримейн.
Двое к Лорану Ивельену, двое к Питеру, один к Амалии, еще двое к детям... Ганц не собирался оставлять никого. Связать и увезти всех.
Если это заговор – надо быть втройне осторожными.
Увезти весь молодняк на допрос. Включая близнецов. Ничего, найдут им в Стоунбаге кормилицу, авось, с голоду не помрут. А сам Ганц...
А он перемолвится парой слов с Ивельеном-старшим. Этакий блиц-допрос.
Все прошло без сучка, без задоринки. Ивельенов вытащили фактически из постели – много ты в одной ночной рубашке навоюешь. Но Питера все равно профилактически приложили кулаком по затылку, а руки связали всем, включая и больную девочку.
Жестоко?
А ножом в горло от таких нежных-трепетных созданий не получали?
Вот у Ганца друг получил. Одного урока за глаза хватило.
Слуги сидели у себя по комнатам, как мышки. Дверь людской кто-то из вирман предусмотрительно подпер массивным столом, на который взгромоздили еще один – не сдвинешь. Только дворецкий попытался высунуться, получил по голове – и тихо отдыхал в углу, не возмущаясь более произволом.
Ганц достал кинжал и подошел к Лорану Ивельену.
- где бумаги?
- Вы хоть понимаете, что творите, – прошипел аристократ? – Я вас...
Дальше слушать стало неинтересно. Таких угроз в своей жизни Ганц получал – прорву. Присылали б на пергаменте – лавку бы открыл и торговал. Поэтому кивок Лейфу, кляп – и блеснул кинжал. Ухо вельможного аристократа, одного из знатнейших герцогов королевства, отделилось от черепа.
Хлынула кровь. Лоран весь выгнулся от боли.
Ганц подождал, пока он чуть придет в себя – и покачал ухом перед его глазами.
- Ивельен, к этому сейчас добавится второе. А потом пойдем вниз. Пальцы на руках обстригу, да и на ногах... и не только на ногах. Кое-что вообще отрезать буду в три приема. Ты что – не понял? Крести козыри – последнее выражение было подцеплено у Лилиан Иртон. – Мы все знаем. А начнешь упрямиться – прикажу убить твоих внуков. У тебя на глазах резать буду, медленно...
Ивельен попытался изобразить гримасу гордости, но получилось плохо. Ганц протянул руку к колыбельке.
- Настоящих внуков, не этих приблудышей. Ты что думаешь, нам неизвестно – чьи они дети?
Вот теперь – пробрало по-настоящему.
Амалия побледнела так, что черные волосы, казалось, отделились от черепа и парят над ним. Питер пока еще плохо воспринимал окружающее – кулак оказался большим и качественным. А Лоран выглядел... краше в гроб кладут.
- Я сейчас выну кляп. Заорешь – пеняй на себя. Ты учти – это дело о безопасности Короны. То есть у меня все права.
И золотую бляху под нос.
- Захочу – сейчас вас всех повешу и поместье подожгу к Мальдонае.
Не захотели. Лоран кое-как облизнул губы. Взгляд стал... задумчивым, но Ганц опередил.
- Вот только давай без пошлостей. Деньги не предлагай. Торговаться можем за быструю смерть – или медленную и мучительную. Или ты думаешь, я у вас на глазах постесняюсь младенцев каленым железом прижигать, пока не подохнут?
Ганц был страшен в этот момент. Перешагнувший что-то в себе, поднявшийся над герцогами... и Ивельен сломался.
Не сразу, конечно.
После второго уха и трех пальцев.
И в итоге у Ганца оказались на руках письма, расписки, договора... и самое главное.
Свидетельство о браке.
Амалия Иртон и Эдмон Ативернский. Сочетались браком ровно семнадцать лет назад. Все честь по чести, патер, печать... И рядом рассказ того же патера, собственноручно написанный, как он сочетал браком, как давал имена детям... все с разрешения и согласия как Эдмона, так и Питера.
Ганц вздохнул.
Она была права. До последней минуты права, эта безумная графиня. Как она это угадала? Альдонай ее знает. Хотя малышка действительно копия Имоджин.
Единственное, что беспокоило Ганца...
Лилиан – умница, но только там, где касается дел. А вот с людьми... увы. Чего-то она просто не понимает. А ведь она осталась с королем. Во дворце...
И еще заверяла Ганца, что ничего страшного с ней не случится, у нее все предусмотрено...
Простите – не верилось.
А с другой стороны – вдруг это правда так?
Нет, все равно не верилось...
Так что Ганц сорвал всех ночной дорогой в Стоунбаг. Ивельенов просто погрузили на лошадей, как вьюки – и так повезли. Исключение сделали для Амалии и детей, но и так за ними зорко следили. Удрать не представлялось возможным.
И все равно. В Стоунбаг они доехали только к рассвету.
Эдоард поморщился и потер грудь.
Болело.
Сильно, тупо и приступами. Накатит – отпустит. Накатит – отпустит. Но уснуть не удавалось.
Как же он проглядел, как мог не заметить?!
Как?!
Родная дочь... ладно, она считает его дядей, но ведь все равно – семья?!
Как можно поднимать руку на родных?
Чего ей не хватало?
Денег?
Власти?
Или – просто месть за Эдмона?!
При мысли о сыне боль только усилилась. Эх-х...
Первенец, родной ребенок – и такое...
Инцест, даже подумать страшно. И что самое печальное – вина за это во многом лежит и на Эдоарде. Проглядел, прохлопал ушами... и не обвинишь тут никого иного. Кого?
Джесси?
Если кто не знает, королева – это тоже каторжный труд. Детей-то венценосные супруги – и то видят раз в квартал.
Джайс?
Что смог – то сделал. Но какой из него поверенный девичьих секретов? Да и на Эдмона он никакого влияния не имел. Джес вот вроде бы без левых браков.... Ему бы с этим разобраться...
При мысли о Лилиан Иртон, его величество нахмурил брови.
Интересно – знает ли она о заговоре?
Вряд ли. Ганц не дурак и многое женщине не расскажет, Даже такой. Умной, серьезной... нет, не расскажет. То, что обо всем догадалась именно Лилиан – королю не приходило в голову.
Вот что теперь делать с Ганцем... а и надо ли делать?
Предателей много. А вот людей, на которых можно положиться – единицы. Не собирался король списывать Ганца. Еще не хватало... Умный мужик, на своем месте... много еще пользы принесет. Не ему, так Ричарду. И идеи у него правильные. Нет уж. Таких убивать нельзя.
Грудь заныла еще сильнее. Чуть слышно скрипнула дверь.
Старый камердинер неслышно обошел королевскую спальню. Снял нагар со свечей – и увидел, что король не спит.
- Ваше величество? Изволите чего?
Эдоард подумал.
- Потихоньку пройди к Алисии Иртон. И если она не спит – пригласи. Но только тихо. Чтобы не видели и не слышали.
- Сейчас исполню, ваше величество...
Верный слуга исчез за дверью. А король потер больное место.
Лучше уж поговорить, чем лежать и думать. Так к утру разум утратишь...
Когда в дверь поскреблись, его величество уже был в халате и сидел в кресле.
- Войди...
Алисия Иртон смотрела на короля с участием.
- Разрешите, ваше величество...