–Это что же, – раздалось вдруг прямо за мужской спиной, – Ярополк меня проклясть пытался?
Резко обернувшись, Анис яростно зашипел. Али тут же отпрыгнула на два шага назад, но испугаться и не подумала, смотрела на него с тревогой, вопросительно, ответа на вопрос ожидая.
–Да, – глухо подтвердил граф, вновь к венку поворачиваясь.
Вглядевшись, с верно растущей яростью считал в «подарке» десяток проклятий на невезение, нелюбовь, провал в любом начинании, безденежье, несчастье... Стиснул зубы, сжал кулаки. Разглядел пару заклинаний на ослабление здоровья, повышенный риск заболеваемости, предрасположенность к неизлечимым болезням.
–Али, – позвал со звоном, медленно выпрямляясь, но не оборачиваясь. Знал, что сейчас его серебристые глаза были налиты кровью, а бледная кожа приобрела пепельный оттенок. Знал и не хотел пугать. – Луна моя, я передумал. Не будем мы ему ничего дарить.
Тихий боязливый шаг позади.
–Не подходи, – тут же вытянул руку назад граф, останавливая, но не поворачиваясь.
И она остановилась. Постояла, раздумывая над его словами, и вдруг выдала:
–У Ярополка дом на окраине леса.
Прозвучало задумчиво и невинно... так невинно, что вмиг успокоившийся вампир скинул на пострадавший от заклятья участок земли заклинание, заставляя траву сгореть вместе с венком и магией, обернулся, вплотную подошёл к черновласке и заинтересовался:
–Так, и что предлагаешь?
Она ничего не предлагала – она улыбнулась. И с ещё большей невинностью пропела:
–Ты, помнится, всю лесную нечисть подчинил...
Именно в этот момент граф Анис Клыкоэн понял, насколько попал. Потому что часом ранее, наконец, понял другое – что ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах не готов отпускать Алеину Митерей, наказание всех вампиров, его персональный доброжелательный, заботливый кошмар. Что его по природе не способное биться сердце разрывается, когда он видит слёзы на прекрасном женском лице. Что он готов зубами рвать глотки всех, кто осмелится обидеть её хоть словом.
Анис осознал то, что следовало понять уже давно.
Алеина – его. От макушки до пяток, вся без остатка – его. Каждым ехидным словом, каждым заразительным смешком, каждой улыбкой, каждым взглядом.
И он не готов отдавать её другому. Не готов отпустить.
Только не её.
* * *
Что она в замке, древний вампир осознал сразу. Улыбнулся, не скрывая охватившего его предвкушающего счастья, пронёсся мимо бледной охраны, ворвался в замок. Замер, принюхиваясь, безошибочно понял, куда держать путь. За секунду всего оказался на третьем этаже, а вот перед дверью в нужную гостиную помедлил, прислушиваясь.
Спокойное дыхание, размеренное биение сердца... смешок. Тихий, но очень ехидный.
Окрылённый счастьем и нетерпеливым предвкушением, граф легонько толкнул дверь и скользнул в помещение.
Алеина стояла у открытого окна. Прекрасная, как и всегда, с растрёпанной чёрной косой, в любимой белой рубашке с красными узорами, сине-зелёной юбке, босиком.
Крохотный, изготовленный специально для неё золотой бинокль с магически усиленными линзами держала у лица. Оказалось, что из вампирского замка прекрасно видно дом мага Ярополка. Али очень радовалась, когда это выяснилось, и так и не узнала, что для прекрасного вида Анису пришлось договориться с лесной ведьмой о частичном перемещении леса.
С нечистью договариваться нужды не было, они графу Клыкоэну и так подчинялись. А потому теперь боровики в маговском огороде выращивали поганки... и чеснок. Очень, очень много чеснока. Кикиморы во дворе озеро вырыли, причём за ночь всего, и теперь жили там с русалками, водяным и прочей водной мелкой нечистью. Банники оккупировали баню, бессовестно тратили все дрова и горячительное содержимое погреба – последнее им поселившийся в доме домовой вытаскивал, они его за это с собой в баню брали. А ночью все новоиспечённые соседи мага разводили костры, водили хороводы и горланили песни и некультурные частушки.
Маг страдал, выл, проклинал всех на свете, тщетно пытался нечисть со своих земель выгонять, но к отцу в город не уезжал. Анис Ярополку подарок всё же сделал – ленту белую, из волос Алеины вытащенную. А вместе с ней приворот любовный, ведьмой сделанный, а потому не рушимый ни магией, ни временем. Относить подарок отправил орчанку – фигурой с доброго парубка, два метра ростом, такой же ширины разворотом плеч, кулаком размером с голову мага. Одинокую, но гордую и принципиальную, от магов нос воротящую.
Ох, сколько же раз Ярополку этим кулаком в голову прилетало... и всё равно магу мало было, всё равно упрямо в лес уходил, к дому орчанки, у порога с цветами караулил, песни любовные пел, даже предложение руки и сердца делал. Раз двадцать уже. Но дама упёрто стояла на своём, раз за разом отправляя мага к предкам.