Возможно, всем Эверси невероятно везло, но Редмонды должны сами поймать свою удачу, решила Вайолет. Она подозревала, что отец нередко за удачу платил.
И вот теперь она решила ловить удачу сама. Хотя она и сказала Джонатану, что у нее все просто происходит само собой, однако не могла оставить все как есть. Вайолет не знала, что будет дальше и как она сможет осуществить задуманное. В любом случае выбора нет.
За спиной у нее раздался шепот:
— Я отнес чемодан и вызвал кеб, как вы просили, мисс Вайолет.
Она обернулась к слуге:
— Спасибо, Морис.
— Желаю вам хорошо провести время с леди Перегрин в Нортумберленде. Две недели, мисс? Семейный праздник?
— Да, две недели. Благодарю, Морис. Думаю, мы прекрасно проведем время.
Она поплотнее запахнула плащ и отвернулась от окна. Морису Вайолет сказала, что на рассвете едет к леди Перегрин, а по пути должна встретиться на постоялом дворе с подругой.
Она испытала легкое сожаление от того, что придется оставить Джонатана, и знала, как будет переживать семья, если узнает, что ее нет и не было в Нортумберленде.
Но Вайолет нутром чувствовала, что вернется с победой.
Корабли были похожи один на другой — огромные мачты, спущенные паруса, тяжелые цепи, которые удерживали их у берега как отдыхающих зверей. Они казались огромными, неповоротливыми, устрашающими. Стояла ночь, слышалось тихое плескание черной воды в порту. Пахло морем, деревом и дегтем, воздух был холодный; внезапно подул ветерок, принеся зловоние, и Вайолет завернулась в плащ.
— Вы уверены, что хотите высадиться здесь, мисс? — неожиданно участливо поинтересовался извозчик, что, впрочем, было вполне понятно.
— Да, сэр, вы очень любезны, — с ледяным высокомерием ответила Вайолет. — Не могли бы вы немного подождать? Если я вернусь и попрошу отвезти меня обратно на площадь Сент-Джеймс, то заплачу вам вдвойне. А если согласитесь подождать, пока я не отправлюсь в путь, то я дам вам фунт прямо сейчас.
— Целый фунт, мисс?
Огромное состояние для извозчика.
— Да.
Сердце Вайолет забилось быстрее. Она незаметно скрестила пальцы под плащом.
Извозчик радостно вздохнул, откупорил фляжку и удобно расположился на сиденье, приготовившись ждать. У него был довольный вид. Вне всякого сомнения, он уже повстречал немало богачей, совершавших странные поступки рано поутру. Лошади фыркали и били копытами, но наконец смирились с необходимостью ожидания.
Вайолет заплатила портовому рабочему, чтобы он на лодке доставил на «Фортуну» записку с ее просьбой, после чего принялась ждать, запрокинув голову к небу, где вокруг голубовато-белого полумесяца танцевали облака.
Через несколько минут лодка вернулась, и на пристань сошел полный коротконогий человек в крепких ботинках, в плотно натянутой на голову шапке и с повязанным вокруг шеи шарфом, как у всех моряков. У него было такое бледное лицо, что в лунном свете оно почти блестело.
— Мистер Ратскилл, полагаю?
— Ну да, — подозрительно протянул он.
— Пять фунтов, если вы возьмете меня на борт «Фортуны».
— Хотите, чтобы я взял вас на «Фортуну»?
— Да, — нетерпеливо повторила Вайолет.
Он посмотрел на нее так, словно перед ним было привидение или эльф. Наконец, очевидно, он пришел к какому-то выводу.
— Прошу прощения, мисс, но команда всегда ходит повеселиться в «Бархатную перчатку». Никто из них и я тоже, мисс, не заплатит пять фунтов за леди, пусть она и красавица. Но я польщен.
У Вайолет закружилась голова. Слишком яркой была картина, особенно матросы, развлекающиеся в «Бархатной перчатке», что бы это ни означало. И никогда прежде она не задумывалась, сколько платят мужчины за вечер с доступной женщиной. Оказывается, женщину можно купить меньше чем за пять фунтов.
— Я не проститутка, мистер Ратскилл. — Вайолет с трудом озвучила презренное слово. Наверное, ни одна из представительниц рода Редмондов не произносила его веками. — Я дам вам пять фунтов, если вы позволите мне занять ваше место на корабле, поскольку мне известно, что вам там не нравится.
Она сама удивилась такой храбрости, вызванной отчаянием и подкрепленной лишь смутными домыслами. Вайолет вновь скрестила пальцы.
Ратскилл ахнул, выпучил глаза, побелел и издал нервный смешок.
— Так вы согласились, мадам? Вас нашел Грибер или Коркоран? Капитан меня в порошок сотрет, сдерет кожу заживо. Так и будет — какое варварство! — или что-либо похуже, — мрачно произнес Ратскилл.
Что может быть хуже, чем быть заживо освежеванным? Вайолет не стала спрашивать — у нее не было времени выслушивать рассказ о жестоких корабельных наказаниях.
— Но если вас не будет на корабле, этого не случится, верно? До меня дошли слухи, что вы не совсем довольны вашим положением, мистер Ратскилл, а разговор с капитаном убедил меня, что вас и без того ожидают трудные дни. Мое предложение вполне серьезно. — Вайолет в очередной раз скрестила пальцы. — Вы не хотите быть на борту «Фортуны», а я хочу.
Ратскилл тут же встревожился.
— Я в это не верю, мисс, но уверяю вас: мы с капитаном терпеть друг друга не можем. Вы когда-нибудь были на корабле?
Вайолет решила пропустить вопрос мимо ушей. Чем дольше продолжался этот разговор, тем сильнее она рисковала быть обнаруженной с мистером Ратскиллом. Граф говорил, что вернется на рассвете, но мог появиться и раньше.
— Капитана ведь нет? — осторожно спросила она.
— Нет, еще не вернулся.
— Уступите мне вашу каюту. Я заплачу вам пять фунтов, если вы покинете корабль.
— Но вы ведь женщина.
Ратскилл уставился на нее.
— У вас хорошее зрение.
Ратскилл задумчиво жевал нижнюю губу, пристально глядя на нее.
— Вижу, вы этого очень хотите, так что я могу попросить у вас побольше, если вы меня понимаете.
— Я вас понимаю, однако если вы посмеете об этом просить, один из моих братьев перережет вам горло.
— И где сейчас ваши братья, мисс?
— Совсем рядом, в экипаже.
Извозчик громко закашлялся.
— Я вам не верю.
— Можете проверить. Я громко кричу и могу вас ударить.
— В Лондоне жизнь ничего не стоит.
Ратскилл попытался говорить угрожающим тоном, но вышло смехотворно.
— Ради Бога, мистер Ратскилл, — принялась увещевать Вайолет, которой стало за него стыдно.
— Так, значит, вы безжалостная женщина? — заныл он.
— Нет! — Странно, но Вайолет вдруг стало обидно.
— Точно, — настаивал Ратскилл. — Одна из этих амазонок. Они очень сильные.
Последнее слово он произнес с удовольствием.
— Возможно, вы имеете в виду сирену? — в отчаянии спросила она.
— Понятия не имею, что это. Амазонки — это такие женщины, которые живут в джунглях и побеждают мужчин. — Ратскилл с надеждой посмотрел на нее. — Наш капитан побывал повсюду, видал всяких женщин и, могу поклясться, амазонок тоже, а вы одна из них.
Капитан встречал разных женщин? Вайолет в этом ни минуты не сомневалась, вспоминая о его холодном отношении к ней. Чувство досады так и не прошло.
— Сирены, заманивают моряков на скалы своей красотой и сладким пением. Это миф.
Вайолет почему-то надеялась, что Ратскилл изменит свое мнение.
— Может, я и не люблю капитана, но не хотел бы, чтобы он разбился о скалы. «Фортуна» красивый корабль.
— Это всего лишь миф, — с отчаянием повторила Вайолет. — Метафо… Забудьте.
Положение было безвыходным.
— Все равно вы очень красивая, — польстил ей Ратскилл.
— Спасибо.
— Может, сыграете роль моей жены в пабе и дадите мне десять фунтов?
Ратскилл усиленно соображал, какую выгоду можно извлечь из создавшейся ситуации.
— У нас нет времени. — Вайолет намеренно сказала «у нас», тем самым делая его своим сообщником. — И я сказала — пять фунтов. Мое предложение остается в силе, и я даю вам минуту на размышление.
Деловую хватку Вайолет унаследовала от отца.
— Мисс, — с отчаянием произнес Ратскилл, — у меня есть сердце. Я сплю в гамаке с четырьмя другими матросами. Грибер орет во сне, а Ламли иногда жутко портит воздух…