— А ты как думал?- усмехнулся Николай.- Всю жизнь будешь заниматься только тем, что нравится? Так ты уже давно не беззаботный крепостной трубочист… а чем выше забираешься — тем больше приходиться делать не то, что хочется, а то что надо. Причём, именно когда надо, а не когда хочется… потому что даже если делаешь то, что надо, но упустил время — всё рухнет!
Ева Аврора ещё не спала, но семья уже поужинала. Так что она велела накрыть ему в малой столовой и, отправив прислугу, сама занялась его кормёжкой.
Уговорив простую копчёную сёмгу с картофельным пюре и салатом из свежих овощей из заводских теплиц, обогреваемых паром от паровых машин, Данька уже перешёл к чаю, когда жена, внезапно, спросила:
— Помнишь того французского барона-путешественника, с которым ты чуть не подрался на балу.
— Эм… де Кюстина?- не сразу вспомнил о ком речь бывший майор.- Ну да. Мы с ним после бала не пересекались. А чего это ты его вспомнила? Вроде как после него рядом с нами появилось куда больше особей, которые точно так же меня разозлили, причём, куда более высокопоставленных, нежели он.
— Просто я сегодня узнала, что его убили,- вздохнула Ева Аврора.
— Кхм… вот как?- Данька попытался состроить удивлённое и, даже, слегка огорчённое лицо. Он помнил тот разговор с Николаем, но думал, что ухари из Третьего отделения справятся как-то более тайно. Утопят там или подстроят какую-нибудь смерть, выглядящую более естественно.- И кто же?
— Пууккойунккари.
— Кто?- Даниил едва не подавился чаем.
— Это по-фински означает «человек с ножом» или «парень с ножом». Обычно это батраки с окрестных ферм, приезжающие в город чтобы выпить и подраться. У нас в окрестностях Выборга такие были. Я помню, как наш управляющий на таких ругался.
— Так это что, де Кюстин таскался по кабакам и нарвался на перо?- изумился бывший майор.
— Перо?- Ева Аврора недоумённо уставился на него.
— На нож!
— А-а-а… никогда не слышала такого выражения. Но нет — с ним всё было куда сложнее. Государь даровал ему поместье неподалёку от Лаппеенранты… не полностью, а с какими-то условиями, ключевым из которых было непременное его проживание в этом поместье,- она сделала короткую паузу, бросив на мужа испытующий взгляд, как будто раздумывала о том, стоит ли рассказывать дальше, но затем, всё-таки, продолжила:- Так что, когда начались крестьянские волнения — он напрочь отказался из него уезжать. И все считали, что именно из-за этого… А через несколько дней после того, как капитан-исправник заезжал к нему и предлагал переезд, в деревне, расположенной неподалёку от его особняка, гуляли деревенскую свадьбу. И туда пришло много пууккойунккари…
— Выпить и подраться?- усмехнулся Данька.- А барон что, тоже был на свадьбе?
Жена слегка порозовела и отвернулась.
— Ну-у-у… в свете ходят слухи, что барон немного чудил.
— В смысле?
Она вздохнула.
— Вроде как он пытался восстановить у себя в поместье чуть ли не право первой ночи. Причём, не только… э-э-э… ну-у-у, в смысле,- тут Ева Аврора уже основательно зарделась,- он интересовался не только женщинами… И уезжать он не хотел именно из-за этого,- она замолчала и нервно взмахнула рукой, слегка отвернувшись от мужа, но затем нашла в себе силы продолжить:- Короче во время свадьбы случился большой скандал, а утром его нашли на сеновале со множеством порезов ножами.
— Вот оно ка-ак…- удивлённо протянул Данька и покачал головой. А потом усмехнулся. Вот совсем не удивительно… Все эти прекрасные, свободные и демократичные европейцы похожи на людей только пока их держат в ежовых рукавицах их собственные вполне себе полицейские государства, в которых регламентировано всё — как жить, как платить, сколько можно поймать рыбы во время рыбалки и сколько стоит лицензия за рыбную ловлю, сколько и каких грибов допускается собрать в лесу, какого размера домик можно построить на садовом участке и какой штраф выпишут за разведение огня на даче… но как только они начинают чувствовать безнаказанность — так сразу наружу вылезает такие уродство и чернота, так только диву даёшься… Недаром практически все ужасы, сотрясающие человечество в ХХ-XXI веках — боевые газы, концентрационные лагеря, ковровые бомбардировки, расовая теория и тотальный геноцид по национальному или религиозному признаку придуманы именно в «развитой, цивилизованной, демократичной и толерантной» Европе.