Три предсерийных ствола отстреляли на местном заводском полигоне, протестировав не только характеристики орудия, но и три варианта лафетов — береговой, корабельный и осадный. Отстрел вёлся «до донышка». Первые два выдержали по три с половиной сотни выстрелов, после чего одного орудие треснуло, а второе вздулось. Третье почти дотянуло до четырёх сотен, после чего взорвалось. Кроме того, в процессе отстрела вылезли и другие косяки, потребовавшие доработок. Так, пришлось полностью переделывать корабельный и береговой лафеты, а осадный укреплять… но, в общем и целом, орудие получилось вполне приемлемым. На дистанции три версты из него было вполне возможно поразить такую цель как корабль. Причём, не только стопушечный линкор, но и что-то поменьше — фрегат или, даже, шлюп. Наверное… А на полторы хорошо натренированный расчёт был способен положить снаряд в мишень размером пять на пять аршин. Правда не с первого выстрела, но всё равно довольно быстро — на третьем-пятом… Всё-таки нарезные пушки на порядок точнее гладкоствольных.
Максимальная скорострельность, которой удалось достигнуть, составляла два выстрела в минуту, но держать её удавалось недолго. Потому что вес снаряда у орудия составлял около трёх с половиной пудов. То есть пятьдесят семь килограмм. Семь из которых составлял разрывной заряд. Такой вес особо долго шустро не покидаешь… Впрочем, насколько помнил бывший майор — у тех же ста восьмидесяти миллиметровых орудий крейсера «Киров» вес снаряда был под сотню. А здесь, при даже чуть большем калибре — почти в половину меньше… Просто удлинение у снаряда этой пушки было гораздо меньше, чем у «кировского» — всего пара калибров. Точно пока ещё не замерили. Ну и стенки слегка потоньше. Не смотря на более худшую сталь. Потому как давления в стволах были несопоставимы… Причём, и удлинение, и форму снаряда, и метательный заряд так же подбирали методом тыка. Чтобы, с одной стороны, пушку не разорвало на третьем-пятом выстреле, а с другой — чтобы достичь как можно большей точности и дальности стрельбы… Если быть откровенным — получилось не очень. Ну, на фоне тех конструкций, про которые Данька когда-то знал, слышал или читал. Да что там не очень — откровенно плохонько получилось… Но все типы гладкоствольных орудий получившаяся пушка по всем параметрам кроме веса крыла как бык овцу. Даже новейшие британские шестидесятивосьмифунтовки, которые англичане позиционировали как настоящую «вундервафлю». А значит всё было не зря.
Начальную скорость пока не мерили, но она точно была дозвуковой. То есть менее трёхсот тридцати метров в секунду. Насколько меньше пока никто сказать не мог. Но на версту снаряд летел около четырёх секунд. А на три — больше пятнадцати. Впрочем, столь малая начальная скорость, ухудшив характеристики дальности и настильности траектории — в чём-то и помогла. Потому что пониженный импульс снизил нагрузку на снаряд, что позволило немного поиграть с толщиной стенок запихнув внутрь снаряда целых семь килограммов пороха. Увы — другого взрывчатого вещества для снаряжения снарядов пока не имелось. Бездымный порох пока не был изобретён, а никакой взрывчатки кроме динамита не было. Динамит же для снаряжения снарядов не подходил вследствие повышенной чувствительности. Ну кому нужен снаряд, который взрывается в стволе в момент выстрела?
К пушке было разработано два типа снарядов — фугасный и зажигательный. Поначалу Данька думал ещё и по поводу бронебойного — но потом отказался от него. Потому что, по всем расчётам, фугасного оказалось вполне достаточно. Да, он помнил, что Крымская война стала бенефисом броненосных плавучих батарей, но вряд ли толщина их брони сильно превысит четыре дюйма. Что для остроконечного снаряда весом три с половиной пуда — не препятствие. В худшем случае получится как у «Зверобоев» ИСУ-152 во время Великой отечественной при столкновении с «Королевскими тиграми». У «Зверобоев» тоже не было бронебойных снарядов, но даже когда фугасные по каким-то причинам не проламывали двухсотмиллиметровую лобовую броню башен — то просто сшибали эти башни с погона…