— Дело в том, что Николай Никитич и остальные акционеры построили свою дорогу первыми в стране — задолго до принятия указа Государя. Посему специальным решением Императора их дорога по правам владения будет приравнена к узкоколейным. Так что она останется во владении своих акционеров все следующие двадцать лет после принятия данного указа. Как, кстати, и все построенные продолжения этой дороги вплоть до соединения их с основной железнодорожной сетью страны. Потому что государству невыгодно, чтобы восточная часть будущей единой железнодорожной сети страны имела нами же самими устроенные препятствия в виде точек перехода с одной колеи на другую…
До выделенных ему покоев в Кремле Даниил добрался уже в темноте. Ну да в Москве в декабре всегда темнело рано.
Николай ввалился в его спальню, когда Данька, сидя на кровати, запихивал себе в рот кусок холодной курицы. Ни пообедать, ни поужинать он сегодня не сподобился.
— Ну как всё прошло?- поинтересовался император, падая на кресло у небольшого столика, который в покинутом бывшем майором будущем назвали бы журнальным.
— Нормально!- пожал плечами Даниил.- Эта ж не полностью новая экспозиция. Две трети её у меня были готовы ещё к прошлогодней Мануфактурной выставке. Ну той, что была устроена на Университетской набережной, в Южном пакгаузе… Но вопросов было много.
— Да я не только о выставке. Как само совещание оцениваешь?
Даниил вздохнул.
— Знаешь… не вижу я как-то энтузиазма. Может доклад у меня получился неудачный, может просто идея дурная — но особенного воодушевления я не почувствовал.
— Это ты зря,- вскинулся император.- Хоть меня в зале и не было, но я заходил и с балкона в зал заглядывал. Когда ты заявил, что Россия имеет амбицию не только догнать, но и перегнать в промышленном развитии все страны мира — у мно-о-огих глазки заблестели. И усы с бакенбардами встопорщились! А это внушает мне надежду… Люди ещё не забыли, что мы самого Наполеона победили и Париж взяли, так что у людей уверенность в собственных силах есть. Недаром за резолюцию так дружно голосовали. Так что неправ ты, неправ — есть шансы и неплохие!
— Ну дай Господь,- махнул рукой Даниил.- Но я бы тебе советовал не обольщаться! Ежели хотя бы одно объединение, которое можно будет с дзайбацу или чеболем сравнить, у нас получится — уже хорошо будет.
— Во-первых, одного нам мало будет,- резонно возразил Николай.- Нам конкуренция между ними нужна. Так что минимум два. А лучше — три! А, во-вторых… одно у нас и так есть.
— Какое?
— А наши заводы?- удивился император.- Чем тебе не чеболь? Номенклатура продукции — шире не бывает — от паровозов и пароходов, до писчих перьев, мясорубок, унитазов и керосина! Да ещё ты под эту железную дорогу умудрился новые заводы запустить: этот, как его — крепёжно-метизный и станкостроительный, на котором кстати, если те слухи, что до меня тут дошли, не обманывают, ты для модного дома своей жены какие-то швейные машинки придумал производить.
— Это больше не для модного дома, а для швейного производства,- устало пояснил Даниил.- Модистки-то и на руках всё что надо сошьют, а вот для большого… ну это… тиража, так сказать, то есть производства платьев для женщин средних и чуть выше средних доходов — швейные машинки очень пригодятся.
Эк вы размахнулись,- хмыкнул Николай.- Думаешь будут покупать? Так-то бабы платье себе либо сами шьют… либо у модисток.
— А чего ж не будут?- пожал плечами Даниил, продолжая жевать курицу.- Они ж не просто платье будут покупать, а модное, да ещё от таких мастериц, каковые высший свет одевают. О чём специальная эмблема на платье будет… Лейбл.
— Как?
— Label — это по-английски этикетка,- повторил Даниил и, протянув руку, ухватил со столика кувшин с молоком и отхлебнул прямо из него.- Знак такой специальный, который всем покажет, что платье сие, а так же шляпка, перчатки или ещё что подобное не средней руки модисткой пошито, а в модном доме «Аврора» самой графини Николаевой-Уэлсли. А благодаря швейной машинке стоить оно будет даже дешевле, чем у той же модистки…
Император нахмурился.
— Опять что-то из будущего?
— Ну да,- кивнул Даниил и усмехнулся.- Способ тратить поменьше, а денег брать побольше. Ты ж мне за дорогу сколько лет теперь выплачивать будешь? Десять, двадцать? А так хоть жена на жизнь заработает — будет на что дом содержать.
— Вот не надо мне тут,- сердито дёрнул рукой император,- ты сам хотел эту дорогу построить!
— Хотел,- согласился Даниил.- И построил. Всё одно её строить пришлось бы, причём именно тебе… а так мы эту дорогу на двадцать с лишним лет раньше построили. Чем плохо-то?