— Хм-м-м… друг мой, за что ты так с ротмистром?- небрежно поинтересовался возникший рядом Николай. В охвативший зал мёртвой тишине его голос прозвучал особенно громко.
— Защищаю честь семьи и вразумляю неразумных доступным мне способом,- прорычал в ответ Даниил, переводя дыхание.- Дуэли-то вы мне запретили, поэтому приходится вот так — добрым словом и кулаком.
— Во-от оно что…- протянул Николай и, сделав несколько шагов, подошёл вплотную к валяющемуся на паркете телу. Кавалергард выглядел… да плохо он выглядел. Нос свёрнут на бок, усы и мундир забрызганы кровью, на скуле наливался огромный синяк.- Сла-авно. Я гляжу со словами ты явно не переборщил, а вот кроме кулака для вразумления щедро использовал и другие части тела.
Данька молча пожал плечами, продолжая сверлить валяющееся на паркете тело злым взглядом. Император обвёл взглядом зал и остановил его на той парочке кавалергардов, что торчала у двери, когда бывший майор шёл к ней. Сбитый дверью успел вскочить на ноги, но не броситься на помощь товарищу.
— Кто-нибудь объяснит мне что здесь забыл князь Косакруцкий[2]?- светским тоном, в котором, однако, сквозила арктическая холодность поинтересовался Николай.- Насколько я помню, он ещё после прошлого прегрешения был отослан в своё имение с запретом до следующего лета приближаться к обеим столицам.
Кавалергарды переглянулись. Потом один из них нервно поклонился.
— Пше прошем, государь, мой двоюродный брат всегда отличался неукротимым нравом. И в бою, и в жизни. Вы же его за это и ценили…
— И это означает, что я должен простить ему пренебрежение моей волей и домогательства к жене ближайшего друга?- холодно осведомился Николай.- Вам не кажется, что в этой логике где-то имеется серьёзная ошибка, господа?
— Он нас не послушал,- пряча глаза пробормотал второй.- Вы же знаете, Ваше Величество, Ксаверий-Иероним всегда слушал только себя… как и все Косакруцкие.
— В нормальной, цивилизованной стране пренебрежение волей Государя является изменой,- холодно произнёс император.- Или вы не считаете Россию такой страной? А может у поляков свои представления о верности?
Кавалергарды насупились и сверкнули глазами. В этот момент тело на паркете дёрнулось и застонало.
— Матка боска Ченстоховска,- пробормотал князь Косакруцкий, приподнимаясь на руках и окидывая зал мутным взглядом.- Что это было?
— Возмездие за наглость,- глухо бросил Даниил. Князь дернулся и развернулся к нему, но тут же его лицо исказила болезненная гримаса и он, вскинул руки к голове и простонал:- Пся крев…
Его двоюродный брат прянул к нему, поддержав князя за плечи, и что-то тихо зашептал ему на ухо. Народ в зале начал потихоньку подтягиваться поближе — всем хотелось занять местечко поудобнее в преддверии скорой развязки скандала. Ну не может же представитель древней аристократической фамилии и природный князь спустить бывшему холопу подобное поведение? Значит… а вот что всё это значит и что будет — все и хотели как следует рассмотреть. Но всё пошло не так, как ожидалось…
Князь успел только вскинуть голову и упереть в Даньку гневный взгляд как вдруг двери в торце зала резко распахнулись, и на пороге появился запыхавшийся посыльной. Стоявший за левым плечом императора Бенкендорф, встрепенулся и, быстрым шагом выдвинулся навстречу гвардейцу. Тот что-то негромко ему доложил, после чего чётким жестом передал слегка помятый и замызганный пакет. Александр Христофорович нервно схватил его и всё тем же быстрым шагом вернулся к императору, протянув тому пакет и, одновременно, наклонившись к нему и что-то негромко сказав. Николай окинул его недовольным взглядом, о ничего не сказал, а, взяв пакет, разорвал конверт. Несколько мгновений он вчитывался, а затем… полыхнул лицом.
— Что-о-о-о⁈ Да как они посмели!
Зал замер, а император, воткнул гневный взгляд в троицу кавалергардов и, звенящим от ярости голосом проревел:
— Так вот чего стоит верность поляков⁈- после чего сделал шаг вперёд и навис над всё ещё валяющимся на паркете Косакруцким.- Этого — взять! В железа! Остальных — тоже под арест…- после чего развернулся к залу и всё тем же звенящим от ярости голосом сообщил: