Естественно, занимались этим всем местные слуги, но ждать пока они всё сделают следовало более получаса. Так что Даниил спустился в ресторан, поужинать.
Полученные от польских аукционов деньги позволили казне, наконец-то, рассчитаться с Данькой за Александровскую железную дорогу и заметно продвинуть кое-какие реформы — медицинскую, образовательную, научную… Бывший майор не помнил в каком году в его истории была открыта Пулковская обсерватория, но здесь она начала работу с лета тысяча восемьсот тридцать четвёртого года[2]. Кроме того, после удачного завершения Берлинско-Потсдамской и Венско-Баденской железных дорог к Даниилу пошли новые заказчики. Да и старые не исчезли. Вследствие чего, сейчас у бывшего майора в портфеле лежали заказы на строительство аж семи новых железных дорог в шести странах, две из которых были весьма крупными — Берлин-Франкфурт-на Одере протяжённостью более ста вёрст, а также гораздо более длинная Вена-Краков, протяжённостью почти четыреста пятьдесят вёрст. Причём, что пруссаки, что австрияки, похоже, только ими ограничиваться не думали, с определённым интересом поглядывая в сторону теперь уже австрийской Варшавы… Так что деньги у него появились. Но и направлений куда их потратить так же прибавилось. Например, исходя из проявленного австрийцами и пруссаками интереса к дороге до Варшавы им с Николаем тоже стоило подумать насчёт того, как ускорить строительство дороги на неё со своей стороны. Или, даже двух — от Риги, куда уже почти довели дорогу из Санкт-Петербурга и-и-и-и… от Москвы. Через Минск. И её так же, похоже, придётся строить за счёт Даньки. Потому что денег в казне едва-едва хватает на уже действующие проекты. А к строительству дороги от Москвы в западном направлении ещё даже не приступали. Хотя в программе развития железных дорог она была предусмотрена — начало её строительства было запланировано только лет через семь-восемь. Но если австрияки и прусский король проявят такую инициативу — делать нечего. Придётся строить. Нельзя упускать возможность сразу объединить дорожные сети трёх государств…
Но, увы, прежде чем браться за столь масштабные проекты — требовалось резко расширить материальную базу. На демидовских рельсах такой объём строительства было уже не потянуть… Да что там рельсы — в стране начал потихоньку ощущаться дефицит металла. То есть не только для рельсов — для всего! Так что цены на него явственно поползли вверх, грозя похоронить многие начинания. И причиной этому стало не только активное железнодорожное строительство. В стране реально начала разворачиваться массовая индустриализация. Так, если в железнодорожном строительстве и производстве подвижного и тягового состава Даниил пока являлся практически стопроцентным монополистом, то, например, в производстве паровых машин и пароходов — давно уже нет… Ну при строгом классическом подходе. Так-то, что там, что там — продукция, произведённая его заводами и верфями, которых к настоящему моменту стало уже семь, причём одна из них была расположена на Урале, а ещё две — в Сибири, занимала где-то от пятидесяти до шестидесяти пяти процентов рынка, что по всем меркам экономической науки будущего могло считаться монополией.
Так что металла не хватало. И это ещё слава Богу к настоящему моменту англичане резко нарастили собственное производство железа и стали, почти прекратив закупку их за рубежом. Вследствие чего огромный объём металла, ранее поставлявшийся Демидовыми (да и не только ими) на британский рынок, теперь влился на российский. А то ситуация уже превратилась бы в катастрофическую… Но, судя по ежегодному росту объемов потребления — и этот резерв был практически исчерпан. Так что задачу развития материальной базы требовалось решать, и как можно быстрее. Тем более, что основа, опираясь на которую её можно было решать как ко всеобщей, так и к его собственной выгоде, у Даньки была — да-да, тем самые подаренные Николаем земли на юге. В их недрах хранилось немыслимое богатство — железная руда криворожского бассейна и уголь Донбасса. И главным препятствием для и освоения был недостаток рабочих рук…