Бывший майор тяжело вздохнул. Николай встал и, обойдя стол, подошёл к нему и взял его за плечи.
— Данька — ну ты чего? Ну сам подумай — кто если не ты?- Даниил поднял глаза и посмотрел на него, после чего вздохнул и произнёс:
— Вот-вот — именно на этом ты меня всегда и ловишь…
[1] Самовольно устроенные кустарные шахты для добычи угля и других полезных ископаемых.
Глава 4
— Сегодня снова всех поразишь?- улыбнулся Даниил, глядя на жену.
— Непременно,- мягко улыбнулась она в ответ.- Как это всегда делаешь и ты, муж мой.
Бывший майор снова улыбнулся, но теперь немного смущённо, после чего отвёл взгляд от лица жены и окинул взглядом бальную залу. Императорский Рождественский бал, как обычно, проходил в Зимнем дворце и являлся первым балом, открывающим зимний сезон. Потому что до самого Рождества тянулся Рождественский или, иначе — Филипповский пост, именуемый так потому, что он начинался сразу после дня памяти апостола Филиппа, а устраивать балы во время постов было не принято. Так что Рождественский бал был, пожалуй, самым ожидаемым.
За последние десять лет прошедшие после того самого московского бала в декабре тысяча восемьсот тридцатого года традиции балов в Российской империи претерпели некоторые изменения. Например, большая часть их в России теперь начала открываться вальсом, из списка танцев был исключён полонез, а строгое правило, запрещающее супругам танцевать друг с другом более парочки танцев, отдавая остальные «на сторону» нынче соблюдалось уже не так уж строго. Кроме того, на этих балах отнюдь не возбранялось собраться предварительно небольшой группкой, отрепетировать некую новую форму известного танца и представить получившееся остальным присутствующим. Были и другие изменения, менее явные, но вкупе они привели к тому, что появилась новая, более свободная и менее скованная правилами форма бала… которую в европейских столицах, в которых так же попробовали нововведения, начали именовать «русской». Так в приглашениях и писалось — «Вильям Бернард д’Аркур д’Олонд маркиз д’Алонд имеет честь пригласить вас на русский бал». А главной фирменной фишкой этих балов стали непременные «аврорианские платья» — тонкие, вызывающие, дерзко очерчивающие силуэты… обличаемые многими пожилыми матронами и джентльменами как верх непристойности они сумели отвоевать изрядный кусок рынка моды высшей аристократии. Потому что женщины в них выглядели настолько вызывающе привлекательно, что у мужчин напрочь сносило голову… И, хотя, не смотря на то, что Ева Аврора, которой Даниил аккуратно и своими словами рассказал про такую обычную для будущего вещь как франшиза, за последние пять лет открыла филиалы своего «Русского модного дома 'Аврора» в семи европейских столицах — Лондоне, Париже, Вене, Берлине, Риме, Мадриде и Стокгольме, позволить себе сшить подобное платье могли весьма немногие — проводить «русский бал» без хотя бы нескольких приглашенных дам в подобных платьях стало считаться comme il faut. Да и на обычных балах дамы в подобных платьях сразу становились весьма популярны… Но для поддержания этой популярности требовалось постоянно подогревать интерес высокопоставленной «тусовки». Поэтому Ева Аврора регулярно придумывала для своих платьев что-то новое, необычное, привлекающее внимание и вызывающее интерес…
Ну и что ты придумала на этот раз?- улыбаясь нежно поинтересовался Даниил, после чего осторожно подхватил жену за изящную ручку, почти по локоть затянутую в тонкую лайковую перчатку и повёл к позиции, с которой они должны были начинать танец.Увидишь,- обворожительно улыбнулась та в ответ.
На этот бал Ева Аврора прибыла в новом, пошитом специально к балу платье со вполне узнаваемым фирменным силуэтом… в аналоги которого, впрочем, было наряжено большинства дам в этом зале. Ну ещё бы — это пусть модницы остальных европейских столиц, вынужденные довольствоваться скромными суррогатами от провинциальных филиалов Модного дома «Аврора», свирепо конкурируют друг с другом за возможность сшить настоящее «аврорианское платье», здесь же — в Санкт-Петербурге, где и располагался сам Модный дом, сшить себе подобное платье может практически любая желающая. Ну, если, конечно, у неё хватит денег за него заплатить… Так что дамы блистали! Потому что эти платья, при всей общей похожести, выраженной, в первую очередь, в узнаваемом силуэте, всё-таки отличались друг от друга. Какая-то часть достаточно мелкими незначительными деталями, а самые дорогие — весьма значительно. Так, например, платье графини Николаевой-Уэлсли, отличалось от остальных тонкой сеткой из золочёной проволоки, обтягивающей шёлковую основу платья, в углах который было закреплен множество мелких жемчужинок. Совсем мелких — величиной чуть больше спичечной головки. Впрочем, платья и некоторых других дам, в первую очередь из состава первой «восьмёрки», то есть пар, занимающих центральную часть зала, так же были обильно украшены этим, судя по размеру зерна, весьма дешёвым декором. Ведь в «восьмёрке» были представлены дамы, способные усыпать свои платья не только крупным и редким жемчугом, но и драгоценными камнями вплоть до изумрудов и бриллиантов… Но осуждающих шепотков практически не было. Потому что графиня Николаева-Уэлсли давно доказала не только Петербургскому, но и всему европейскому высшему свету то, что у неё безупречный вкус. Так что подавляющее большинство присутствующих дам сейчас находилась в состоянии предвкушения от того, что они окажутся в числе первых, кто ознакомится с тенденциями, которые будут задавать главные направления европейской моды наступающего года. Жемчуг — так жемчуг…