Мы с Ирошниковым вскочили в коляску — десяти минут не прошло, как были на месте преступления. Попов лежал в луже крови. Его ударили под левую лопатку, но сердце не задели. Я спросил: “Кто на вас покушался?” Попов простонал: “Не знаю, врагов у меня нет...” у Него даже кошелек из кармана не взяли. Мы отправили его в ближайшую больницу — Екатерининскую, это на Петровском бульваре. Но по дороге он скончался.
Подозрения
Соколов глубоко задумался, даже перестал борщ есть. Потом сказал:
— Но у этого преступления должны быть мотивы. На такое злодейство преступника должна толкнуть острая необходимость.
— У меня есть подозрения, — заметил Жеребцов, пропустив рюмку водки. — Попов служил в Императорском Вдовьем доме на Садовой-Кудринской. Я утром был там. Все о покойном отзываются тепло: “Тихий, исполнительный человек, ни с кем не ссорился”. Но... владелица дома, где жил убитый, мадам Тюляева мне сообщила, что у жены Попова роман. С кем, вы думаете? С тенором Арчевским, тем самым, что позвонил в сыск.
— Ты, дитя природы, желаешь сказать, что знаменитый тенор из-за страсти зарезал соперника?
Жеребцов азартно воскликнул:
— Конечно! Артисты все балухманные. Жена Попова — Маргарита, сообщила артисту о позднем дежурстве мужа. Тот выследил и... А потом нам позвонил: дескать, алиби! Старый трюк. Ведь больше некому.
Соколов вынул золотой хронометр, который недавно купил в магазине “Павел Буре” (Кузнецкий мост, 1) за четыреста пятьдесят рублей:
— Скорее закончим ужин и — в морг! Там Павловский экспертизу проводит.
В царстве мертвых
Уже через полчаса сыщики въезжали в старинные ворота Екатерининской больницы. Слева от церкви — приземистое сооружение о четырех изящных арочных окнах — морг. (Впрочем, он и ныне там.)
К сыщикам вышел невысокий человек в переднике, забрызганном кровью. Почесав бороду в мелких кудряшках,представился:
— Патологоанатом Марков! Вы, я вижу, из полиции? Павловский там...
Сыщики вошли в помещение. На секционном столе лежал труп. Большие руки вытянулись вдоль туловища, подбородок остро задран вверх. Сквозь желтую кожу резко проступали ребра. Павловский возле раковины мыл руки.
— Я зашил раневое отверстие, чтоб кровотечения не было. Коля, подхвати за плечи, перевернем на живот. Нож прошел в плевральную полость — вот тут, левее сердца.
Убийца, думаю, неопытен, промахнулся, в сердце не попал. Однако повреждена нижняя доля легкого. Попов скончался от массового кровоизлияния в плевральную полость — до двух литров. Направление раны - сверху вниз.
— Фью! - присвистнул Соколов.
— Убийца выше рослого Попова.
— Как Арчевский! — обрадовался Жеребцов.
Тебе, дитя природы, хотелось, бы, как во времена Тайной палаты, вздернуть тенора за ребро, - насмешливо сказал Соколов. — Тогда он принял бы на себя все убийства от сотворения мира. Негоже так! А если перед тобой невиновный? Что тогда? Я сам допрошу тенора. Привези его, но — смотри у меня! — вежливо.
Пустые хлопоты
Арчевский сразу же признался в амурных проказах:
— Вы, любезный граф, желаете регламентировать мою личную жизнь? Маргарита молода, красива и даже умна. Чувства у нас взаимные. Обманывали покойного мужа? Ах, можно подумать, что вы, граф, исповедуете монастырские нравы.
Кто, на ваш взгляд, убил Попова? Кому помешал этот безобидный человек?
Арчевский окончательно вспылил:
— Это ваша работа — выявлять преступников. А у меня, простите, для этого нет больше времени. Если не найдете убийцу, то обязательно напишу своему земляку и другу, а вашему министру Столыпину: “Петр Аркадьевич, в Москве убийц перестали ловить”. Адью!
...Жеребцов с извинениями отвез тенора к служебному входу в Большой театр — на репетицию. Сам же отправился опрашивать знакомых Попова.
Соколов до глубокой ночи встречался с осведомителями и разного рода бандюгами. Сыщик пошел на крайность:
Сдайте того, кто Попова “замочил”, вот — две тысячи! — отдам, из своих денег.