С гибкостью кота.
— Вдовствующая графиня, нанятая судоходным магнатом? — глаза цвета Коньяка лениво коснулись каждой частички ее тела, видимой над столом. Вероника почувствовала себя очень смущенной, когда он отвел взгляд. — Боже мой, как изменился мир за годы моего пребывания в море!
Челюсть Вероники отвисла. Как небрежно он относился к своим преступлениям. Носил свой скандал на коже и обнажал его миру, более того, выставлял его напоказ, как будто озорство и злость могли быть награждены трофеем.
Позади него появился стул, и он, сидя, подтянул брюки, освобождая место для своих мощных бедер. Отвернувшись от Вероники, он направил всю силу своего обаяния на Адриен и Пенелопу.
— Я так понимаю, что поздравления с предстоящей свадьбой уместны, мисс Веллер.
— С-спасибо, — выдохнула девушка, и ее щеки окрасились в мягкий розовый оттенок.
Достаточно было лишь легкой улыбки в сторону персонала, чтобы спровоцировать парад еды и напитков в элегантном танце, исполняемом только для людей его ранга и власти.
В конце концов он выбрал ирландский чай для завтрака и налил оскорбительное количество сливок и сахара в чашку, которая в его руках выглядела нелепо маленькой. — Скажите мне, мисс Веллер, кто счастливый жених?
— Граф Дюрки в Бухаресте, — ответил за нее отец, — он прямой потомок Екатерины Великой, как и многие из наших благородных домов.
— Граф, говорите?— вопреки его словам, глоток чая на Монкриффа явно не произвел впечатления, — Ах, ну… если вы не можете найти дворянство поблизости, стоит поискать за границей, на Континенте.
— Да… ну… владения Дюрки размером с Хэмпшир, — пробормотал Веллер, не застрахованный от подразумеваемого оскорбления.
Вероника бросила на Монкриффа уничтожающий взгляд, который он совершенно проигнорировал. Как отвратительно он себя вел. Разве он не знал, что его семья почувствует досаду, окрасившую черты лица Веллера? Что он отыграется на женщинах, как будто его унижение было их виной?
— Он богаче многих наших обедневших дворян, — сказал Веллер, фыркнув.
— Да, я уверен, что о его козах хорошо заботятся, — усмехнулся Монкрифф, затем пожал плечами. — По крайней мере, он не американец.
— Или пират, — сказала Вероника, наконец привлекая его внимание.
— Мы были скорее каперами, миледи, — поправил он с заботливой улыбкой, от которой ее внутренности стали довольно скользкими и мягкими. — Независимо от репутации, мы обычно грабим согласно нормам морского права.
— Обычно? — Вероника наморщила нос и стиснула бедра.
— Последнее, что я проверял, Королевский флот не находится в состоянии войны, и у «Панихиды Дьявола» не было контракта с короной. — Какой в этом смысл,— Монкрифф отмахнулся от них, как будто они не имели никакого значения. — Можно утверждать, что любое нападение на британское судно можно рассматривать, как акт войны.
Неужели именно так ему удалось избежать проблем с законом? Или потому, что он обратил несравненную силу своей привлекательности на саму королеву, и одурманенная женщина даровала ему полное прощение? Чертовски не правдоподобно.
Невидимый ветерок принес платок и приземлился, как шелковая снежинка, у ног Монкриффа. Это возвестило о появлении красавицы с клубничными волосами, которую представила пожилая женщина с такими же чертами лица, но с отвисшей челюстью, как челюсти гончей.
— Джессика, ты слишком неуклюжа, — отругала матриарх с чрезмерной жеманностью.
— Позвольте мне,— Себастьян наклонился в кресле и взял лоскут ткани, предложив его обратно девочке, которая едва была достаточно взрослой, чтобы ее можно было представить обществу.
— Спасибо, — возразила она, застенчиво взмахнув ресницами. —Я очень вам обязана.
Обязана? Он вернул всего лишь клочок ткани, а не украденные фамильные драгоценности.
— Не думай об этом, — ответил он луноглазой девушке, все лицо которой покраснело от его подмигивания.
— Настоящий джентльмен, — проворковала мать из-за спины дочери.
Вероника опустила ресницы, чтобы полностью скрыть орбиту глаз. Наверняка, она не могла быть единственной, кто заметил, что все доступные дебютантки словно бы благодарили его за одно его существование.
— Мало кто из тех, кто меня знает, обвиняет меня в том, что я джентльмен, мадам. Его глаза засияли весельем, когда он сделал еще один размеренный глоток чая.
— Я вижу, вы меня не узнаете, — обратилась к столу старшая женщина. — Я Элоиза де Маршан, герцогиня Ловуд.
На этот раз собравшиеся стояли с готовностью. Никто не оставался сидеть в присутствии герцогини, пока она не ушла.
— Ваша Светлость, — Себастьян идеально поклонился, когда герцогиня с тревожной наглостью подтолкнула девушку вперед.
— Это моя дочь Джессика.
— Очень приятно, леди Джессика,— он поймал девушку за предплечье и скользнул рукой вниз, пока ее пальцы в перчатках не сомкнулись над его, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее костяшки пальцев.
Рука Вероники согнулась, ногти впились в ладони.
— Я Себастьян Монкрифф, граф…
— Мы хорошо о вас знаем, — вмешалась герцогиня, поскольку женщине ее возраста и положения можно было простить недостатки в манерах, если казалось, что они сделали это намеренно. — Никто не путешествует, не осознавая важности своих попутчиков.
— Действительно,— Себастьян бросил взгляд на Веллера. Или это была Вероника? Они стояли достаточно близко в тесном пространстве, и разглядеть было невозможно. — Тогда позвольте мне сделать презентацию…
– У нас нет времени, Монкрифф,- герцогиня фыркнула в сторону стола, и это было ее единственным признанием существования других людей. — Теперь, когда мы познакомились и вы показали себя джентльменом, я хотела бы пригласить вас на завтрак в наш личный вагон.
Его глаза загорелись интересом, и Вероника почувствовала, как ее собственное поведение помрачнело. Он чертов пират! Ей хотелось кричать. Как могла женщина – герцогиня – бросить в мужчину свою молодую, пышногрудую дочь? Разве она не знала, что его поместье разрушено? Его семья в разорена?
Его арестовали всего год назад!
— Было бы грубо покинуть компанию прекрасного Веллера и вдовствующей графини Саутборн.
Герцогиня наконец взглянула на них так, как будто они были грязью, которую она соскребла со подошвы туфли.
— Я бы пригласила графиню, если бы она, к сожалению, не вернулась к своим торговым истокам.
— О, я не знаю, — Монкрифф бросил на Веронику говорящий взгляд. — Мода – это скорее страстное хобби, чем что-либо еще. Примерно так же, как герцогиня Тренвит поступает со своими картинами.
Пальцы Вероники чесались обвить его неприлично толстую шею.
Раскрыв веер, женщина использовала его как щит от теперь уже неловкой толпы.
— Разница огромна, дорогой Монкрифф. Картина герцогини Тренвит висит в личных покоях королевы. Она не сдает свои услуги в аренду “новым деньгам”.
“Новые деньги”. Эта фраза охватывала и угнетала социальное положение предпринимателей, таких как производители, перевозчики и торговцы, которые быстро накапливали состояния, часто намного большие, чем те, которыми владели землевладельцы.
Вероника не могла разглядеть черты лица Веллера, но его шея приобрела тревожный фиолетовый оттенок.
— Вы свирепы, — снисходительно поддразнил Монкрифф, хотя она заметила, что его улыбка ограничивалась только губами. —Такие люди, как я, вынуждены искать приданое среди “новых денег”, поэтому я не могу разделить ваши чувства.
Глаза герцогини сверкнули.
— Следуйте за мной, Монкрифф, нам есть что обсудить на тему приданого,— её голова указала на дверь, прежде чем она расправила юбки и уплыла, а ее маленькая дочь следовала за ней.