– Просто у меня хорошая память. – отвечал Питу; пусть была оскорблена его любовь, зато его самолюбие было удовлетворено.
– А теперь, – осмелев, продолжала Катрин, – после того, что вы рассказали мне о Сардинии, не скажете ли вы, что такое Турин?..
– Турин?.. – повторил Питу. – Разумеется, мадмуазель, с удовольствием.., если, конечно, я вспомню.
– Постарайтесь вспомнить: это самое важное, господин Питу.
– Ах, вот как? Ну, если это самое важное, – заметил Питу, – придется постараться… Но если мне не удастся вспомнить, я разузнаю…
– Я.., я… Я бы хотела знать теперь же… – продолжала настаивать Катрин. – Попытайтесь вспомнить, дорогой Питу, ну пожалуйста!
Катрин вложила в свою просьбу столько нежности, что Питу охватила дрожь.
– Да, мадмуазель, я стараюсь… – прошептал он, – я стараюсь изо всех сил…
Катрин не сводила с него глаз.
Питу запрокинул голову, словно искал ответа на потолке.
– Турин… – проговорил ой. – Турин… Ну, мадмуазель, это потруднее, чем Сардиния… Сардиния – это большой остров в Средиземном море, а в Средиземном море всего три больших острова: Сардиния, принадлежащая королю Пьемонта; Корсика, принадлежащая французскому королю, и Сицилия, принадлежащая неаполитанскому королю. А Турин – это же всего-навсего столица…
– Что вы сказали о Сардинии, дорогой Питу?
– Я сказал, что она принадлежит пьемонтскому королю; думаю, я не ошибаюсь, мадмуазель.
– Все так, именно так, дорогой Питу: Изидор сообщает в письме, что отправляется в Турин, в Пьемонт…
– А-а, теперь понимаю… – молвил Питу. – Прекрасно, вот, вот!.. Король послал господина Изидора в Турин, и именно поэтому вы меня спрашиваете…
– Зачем же еще я стала бы тебя спрашивать, если не ради него? – удивилась девушка. – Какое мне дело до Сардинии, Пьемонта, Турина?.. Пока его там не было, я не знала, что это за остров и что это за столица, и меня это нисколько не интересовало. Но ведь он уехал в Турин!.. Понимаешь ли, дорогой Питу? Вот я и хочу знать, что такое Турин…
Питу тяжко вздохнул, покачал головой, но от этого его желание помочь Катрин ничуть не уменьшилось.
– Турин… – пробормотал он, – погодите.., столица Пьемонта… Турин… Турин… Вспомнил! – Турин – Bodincemagus, Taurasia, Colonia Julia, Augusta Maurinorum, как его называют древние авторы; в наши дни – это столица Пьемонта и Сардинского государства, расположенная на берегах По и Дуары; это один из красивейших городов Европы с населением в сто двадцать пять тысяч человек; там находится резиденция короля Карла-Эммануила… Вот что такое Турин, мадмуазель.
– А как далеко от Турина до Писле, господин Питу? Вы же все знаете, значит, и это тоже должны знать…
– Еще бы! – воскликнул Питу. – Я, конечно же, скажу вам, на каком расстоянии находится Турин от Парижа, а вот от Писле – это уже сложнее…
– Ну, скажите сначала, как далеко Турин от Парижа, а потом, Питу, мы прибавим восемнадцать миль, разделяющие Париж и Писле.
– Ах, черт побери, это верно, – согласился Питу. И он продолжал:
– Расстояние от Парижа – двести шесть миль, от Рима – сто сорок, от Константинополя…
– Меня интересует только Париж, дорогой Питу. Двести шесть миль.., и еще восемнадцать.., итого – двести двадцать четыре. Значит, он в двухстах двадцати четырех милях отсюда… Еще третьего дня он был здесь, в трех четвертях мили от меня.., совсем рядом.., а сегодня.., сегодня, – продолжала Катрин, заливаясь слезами и ломая руки, – сегодня он от меня в двухстах двадцати четырех милях…
– Нет еще, – робко возразил Питу, – он уехал всего два дня тому назад.., он едва ли проделал половину пути…
– Где же он?
– Этого я не знаю, – отвечал Питу. – Аббат Фортье объяснял нам, что такое королевства и их столицы, но ничего не говорил о соединяющих их дорогах.
– Значит, это все, что тебе известно, дорогой Питу?
– Ну да. Бог мой! – вскричал географ, чувствуя себя униженным оттого, что так быстро исчерпал свои познания. – Если не считать того, что Турин – логово аристократов!
– Что это значит?
– Это значит, мадмуазель, что в Турине собрались все принцы, все принцессы, все эмигранты: граф д'Артуа, принц де Конде, госпожа де Полиньяк, одним словом – шайка разбойников, злоумышляющих против народа; надо надеяться, что всем им когда-нибудь отрубят головы при помощи гениальной машины, которую сейчас изобретает господин Гильотен.
– Ой, господин Питу!..
– Что, мадмуазель?
– Вы опять говорите такие же ужасные вещи, как после вашего первого возвращения из Парижа.
– Ужасные?! Я говорю ужасные вещи? – переспросил Питу. – Да, верно… Да, да, да!.. Господин Изидор – один из этих аристократов! И вы за него боитесь…
Еще раз тяжко вздохнув, он продолжал:
– Не будем об этом больше говорить… Давайте поговорим о вас, мадмуазель Катрин, а также о том, чем еще я могу быть вам полезен.
– Дорогой Питу! – отвечала Катрин. – Письмо, которое я получила нынче утром, будет, вероятно, не единственным…
– И вы хотите, чтобы я опять сходил за ними?..
– Питу.., раз уж ты был так добр…
–..То не действовать ли мне и дальше таким же образом?
– Да…
– С удовольствием!
– Ты же Понимаешь, что пока за мной следит отец, я не смогу выйти в город…
– Должен вам сказать, что за мной папаша Бийо тоже поглядывает; я понял это по его глазам.
– Да, Питу; но он же не может выслеживать вас до самого Арамона, а мы можем условиться о каком-нибудь местечке, где вы оставляли бы письма.
– Прекрасно! – ответил Питу. – Можно, например, прятать их у большой ивы недалеко от того места, где я вас нашел без чувств.
– Вот именно, – подхватила Катрин. – Это недалеко от фермы и в то же время это место не видно из окон. Так договорились: вы будете оставлять их там?..
– Да, мадмуазель Катрин.
– Только постарайтесь, чтобы вас никто не видел!
– Спросите у лесников из Лонпре, Тай-Фонтен и Монтегю, видели ли они меня хоть раз, а ведь я утащил у них из-под носа не одну дюжину зайцев!.. А вот как вы, мадмуазель Катрин, собираетесь ходить за этими письмами?
– Я?.. – переспросила она. – Я постараюсь поскорее поправиться! – уверенно закончила Катрин.
Питу не смог подавить вздоха.