Тогда Кейт выглянула в окно, из которого, впрочем, ничего не было видно, кроме мрачного сада, и принялась бродить из угла в угол, разглядывая предметы, находившиеся в комнате. Увидев фортепиано, девочка вспомнила, как Мэри пыталась учить ее музыке. После шестинедельной муки мистер Вардур решил, что это ученье — только потеря времени для обеих, и Кейт с облегчением вздохнула. Потом Кейт подошла к книжному шкафу, где тетки заботливо поместили те книги, которыми сами дорожили в детские годы и большую часть которых она еще не читала.
Новоиспеченная графиня уселась читать «Робинзона Крузо» и так увлеклась, что больше не беспокоила миссис Лейси до тех пор, пока не пришло время пить чай и потом идти одеваться.
Горничная переодела Кейт в белое платье, выглаженное так аккуратно, что на него весело было смотреть, и девочка отправилась вниз. Но не успела она дойти и до половины лестницы, как услышала за собой голос:
— Миледи! Миледи!
Кейт даже в голову не пришло, что это к ней обращаются, поэтому она даже не повернулась. Но горничная догнала девочку и остановила ее:
— Ваши руки, миледи! Они выпачканы чем-то черным!
— Вот еще! — воскликнула Кейт. — Я же их только что вымыла!
— Да, миледи, но вы держались за перила, когда сходили вниз. Боже мой, а лоб-то! Что скажет леди Барбара, если увидит вас в таком виде?
Лоб Кейт испачкала, вероятно, когда старалась заглянуть через перила вниз, в залу. «Дома мне случалось бывать куда грязнее!» — с досадой подумала девочка, всем своим видом выражая нетерпение.
Сойдя наконец вниз в гостиную вместе с миссис Лейси, Кейт начала разглядывать все находившиеся там дорогие вещи. Она ни до чего не дотрагивалась, но расспрашивала обо всем.
На некоторые вопросы гувернантка отозвалась тихим безучастным голосом, остальные остались без ответа. До сих пор Кейт мало обращала внимания на расположение духа и чувства окружающих, девочке не только никогда не хотелось сделать что-нибудь для этих людей, но она о них даже не думала.
В комнату вошли тетки с мистером Вардуром. Кейт с радостью подбежала к последнему и потащила его к группе из белого мрамора, больше всего ей понравившейся и изображавшей Юпитера и его орла. Она только не помнила, кто именно в легенде кормил птицу.
— Ганимед, — усмехнулся мистер Вардур.
Кейт, любившая мифы, начала торопливо рассказывать о рождении и молодости Зевса. Этот предмет заставил девочку забыть и теток, и все остальное, а мистер Вардур подсказывал ей, как всегда делал в тех случаях, когда она что-то забывала.
В конце концов Кейт слишком уже расходилась, и священнику пришлось остановить ее болтовню. Он заговорил с миссис Лейси, а Кейт направилась к теткам и остановилась возле той из них, которую меньше боялась.
— Среди этих языческих богов вы, кажется, чувствуете себя как дома, — усмехнулась леди Джейн. — Откуда у вас столь глубокие познания?
— Из книги Чарли, — ответила Кейт. — Там были и мифы, и пояснения к ним, — продолжала она, видя, что тетка ее не поняла. — У Чарли есть и Гомер по-английски!
— Вы, кажется, сведущая барышня, — заметила леди Барбара скрипучим голосом, который так не нравился Кейт. — А музыке вас учили?
— Нет, у меня нет никакого слуха, и я ее ненавижу!
— Ах! — воскликнула с негодованием тетка Барбара.
Увидев испуганные глаза приемного отца, Кейт тотчас вспомнила, что употреблять слово «ненавижу» не следует, и поэтому снова смутилась.
— А рисованию обучали? — продолжала между тем спрашивать тетка.
— Нет, но мне бы очень хотелось… — и Кейт начала ломать себе пальцы, как нередко делала, попадая в неловкое положение.
— Ах! — воскликнула опять леди Барбара, с неодобрением глядя на племянницу.
Однако время было уже позднее, и Кейт вскоре отправили спать. Пожелав всем доброй ночи, девочка поднялась в свою нарядную комнатку, где ее уже ожидала миссис Бартли, горничная.
Но как ни красива была ее новая комната, Кейт сразу же почувствовала с грустью, что она не дома. И дощатый пол, и старая кровать, и стол из простого дерева — все это теперь было бы ей мило, если бы только рядом оказалась Сильвия. Кейт никогда не ходила спать без своей названой сестры, и теперь ей представлялось, как Сильвия от нее далеко и как она, может быть, так же смотрит на ее пустую кровать и, пожалуй, воображает еще, что в эту минуту Кейт больше думает о своем величии, чем о разлуке с ней!