— О! печати — идеал фальшивых печатей.
— Ты знаешь, что на меня можно положиться, я употребляю только людей перваго сорта.
— Поэтому я не могу не расхвалить тебя. Ты великий человек!
— Похвалы я принимаю; но, кроме того, ты знаешь, что такия вещи стоят дорого….
— Я не торгуюсь. Что это стоит?
— Что ты об этом думаешь?
— Я буду откровенен. Для меня это безценно.
— И ты можешь заплатить?
— Очень щедро.
— В таком случае, поощрим талант. Дашь десять гиней?
— Без разговоров. Вот они.
Сказав это, Нед вынул из кармана пачку банковых билетов и отдал назначенную сумму.
— Кроме того, я поздравляю артиста от всей души….
— Похвали его самого, потому что вот он, сказал Джэк, указывая на Косматаго.
Косматый, который следил за разговором с живейшим интересом, встал и, поклонившись, принял самую скромную позу.
— Сударь, сказал ему Нед, вы драгоценный человек….
— Десять гиней, это хорошо… это даже слишком, сказал взволнованным голосом Косматый, но я хотел бы… другаго…
— Чего же? спросил с удивлением Нед.
— Я не знаю… одним словом… извините меня… я хотел бы… вашу руку.
И когда Нед снизошел до того, что протянул ему ее, то Косматый, в восторге, наклонился и поцеловал поданную ему руку.
— Ну! сказал Нед, когда прошло первое волнение, я не могу более терять ни минуты… Что мы сделаем со шпионом?
Джэк, ни говоря ни слова, сделал жест, показывавший, как свертывают голову цыпленку.
— Это будет благоразумнее, сказал Нед…. а потом в Темзу.
— Очень просто.
— Это решено, разсчитывай на меня. Когда ты едешь?
— Завтра утром.
— Когда я получу от тебя известия?
— Через неделю.
— Не опаздывай! Потому что я буду безпокоиться.
— Почему? Я ничем не рискую…
— Однако, если тебя узнают…
— Никто никогда меня не видел, а птичка, которая сидит внизу, доказала нам достаточно ловкость французской полиции.
— Но он может быть здесь не один?…
— Что же такое? пусть меня ищут здесь, тогда как я буду там. Смелость города берет.
— Действительно, едва–ли будут думать, что в нескольких милях от места…
— Я тебе говорю, что я совершенно спокоен. В два дня все будет готово. И тогда, плыви мой челн!…
Нед тщательно сложил бумаги, переданныя ему Джэком, снова напомнив ему, чтобы он спрятал оригиналы в безопасное место. Затем друзья разстались.
Джэк остался один в таверне.
Он пошел к трапу, поднял его и позвал полицейскаго агента.
— Ну, сказал он, не избавил–ли меня этот негодяй от лишняго труда?
Действительно, на его голос не было ответа. Джэк снова взял лампу, висевшую над выручкой, и наклонился над отверстием.
Он снова позвал.
Никакого ответа.
Тогда, нечего делать, Джэк стал сходить вниз, вооружившись громадным ножем, которым бы можно было убить быка, а не то что человека.
В черной куче угля виднелись следы падения человека.
Но погреб был пуст.
Ферм исчез.
IV.
"Морис Серван…
"Дорогой друг!
"Ты часто обвинял меня, что я мечтатель, на что я всегда отвечал тебе, что невозможно спорить об умственных или физических странностях, но теперь дело идет не об этом.
"Помнишь–ли ты, что я говорил тебе, в последнем письме, о графине Листаль? Трудно найти более очаровательную, более прелестную женщину; все говорят, что она крайне добра, в высшей степени любезна; только и говорят, что о ея милосердии к страждущим, о ея привязанности к всем окружающим ее.
"Что–же касается меня, то я повторял и опять повторяю что в этой женщине есть что–то, чего никто не знает. Тебе одному могу я высказать вполне мою мысль, зная, что ты не выдашь меня; эта женщина преступна, если не в прошедшем, то в будущем. Я уверен, что не ошибаюсь и Подумай как я несчастлив! Я наблюдаю за ней или, говоря вернее, я просто слежу за каждым ея шагом и до сих пор не открыл ничего положительнаго. Я знаю, я чувствую, что в ней есть что–то дурное; я чувствую что она опасна для меня и для тех, кого я люблю; но я еще должен покоряться перед общим чувством уважения и симпатии, которыя она внушает.
"Все мои способности устремлены на разрешение этой задачи, которую я сам себе задал; пока эта женщина будет стоять на моей дороге, до тех пор для меня не будет счастия.
"Впрочем война уже обявлена, и обявление ея принадлежит не мне. Я решился бороться до конца и уверен, что восторжествую; к счастию, я уже давно знал, что война начнется рано или поздно; на этот раз опять мой инстинкт не обманул меня. Я готов и у меня есть в руках ужасное орудие!