— Эти обяснения кажутся очень вероятными, сказал следователь, и я живейше благодарю вас за них. Теперь, мы начнем действовать по порядку; я начну допрашивать свидетелей. Если вы можете меня подождать, то мы вместе вернемся в Амиен.
Морис поклонился в знак согласия.
— Не найдете–ли вы полезным снять фотографию с убитаго.
— Да, я думаю это сделать.
Между тем, Серван не спускал глаз с убитаго, точно по его лицу хотел угадать скрывающуюся в этом деле тайну.
— Это странно, прошептал он вдруг, тогда как никто не мог его слышать. Эти черты напоминают мне…. но что–же?
И он погрузился в размышления.
— Ну! сказал Люсиен, останови свои размышления и в ожидании пока Даблэн, кончит следствие, пройдемся немного…. и разскажи мне о той, которую ты любишь.
Друзья вышли со станции. Но Морис обернулся еще раз, чтобы бросить взгляд на жертву, повторяя про себя:
— Но на кого–же похож этот человек?
III.
По дороге из Амиена в Корби, пешеход, идя лесистому берегу Скарпы, невольно обращает вниы ние на возвышенность в роде холма, покрытую деревьями. В этом месте дорога разделяется на двое и одна поднимается на холм; если путешественник, привлекаемый красивым местоположением, спросит у какого–нибудь крестьянина, куда ведет эта дорога, то тот поднимет шапку и ответит:
— В замок графа Листаль.
В последствии мы будем иметь случай описать внутренность замка графа Листаля, бывшаго судьи, имя котораго справедливо уважается в стране, и котораго, только состояние здоровья принудило удалиться на время от дел.
Дело происходит на другой день после описанных нами событий.
Было около восьми часов утра; небо было ясно, в воздухе холодно. Бледное зимнее солнце напрасно старалось разогреть замерзшую землю.
По дороге из замка крупной рысью ехали две амазонки, в которых с перваго взгляда можно было угадать искусных наездниц.
— Берегитесь, говорила одна из них другой, сегодня очень скользко и Винтер может упасть….
Вместо ответа, всадница ударила хлыстом лошадь, которая в галоп поскакала с холма. Доскакав до подошвы, она вдруг остановила лошадь и с улыбкой, как бы смеясь над благоразумием и осторожностью, ждала своей спутницы. Другая напротив, того не могла удержаться чтобы не вскрикнуть от испуга, и сказала тоном дружескаго упрека:
— А что сказала–бы я отцу, еслибы с вами случилось несчастие?
— Несчастие? С какого это времени, дорогая Берта вы меня считаете за ученицу?
Берта улыбнулась в свою очередь и сказала:
— Для чего–же во всяком случае, играть таким образом с опасностью?
— Ну, ну…. не сердитесь: я снова сделаюсь благоразумной и осторожной….
— Тем более, что вы подаете мне дурной пример….
— О, что касается до вас, то я вас знаю, вы благоразумны.
Хотя эти слова были произнесены ласковым голосом, но опытный наблюдатель заметил бы в них легкий оттенок иронии. Но Берта этого, казалось, не заметила и обе женщины поехали рядом по берегу Скарпы.
Обе эти женщины представляли между собою резкую противуположность и трудно было с перваго раза угадать какия родственныя узы соединяли их.
Та, которая так пренебрегала опасностью, впрочем, более воображаемой, чем действительной, была женщина лет тридцати–двух; великолепные белокурые волосы были приподняты на висках и собраны на затылке. Не смотря на сильный холод и на оживление езды, ея лице было блестящей белизны и не показывало ни малейшаго волнения. Сквозь чрезвычайно тонкую кожу сквозили синия жилки. Ея маленькие, но красиво очерченные глаза бросали проницательные взгляды, полные энергии и лукавства. Нос был не велик, губы тонки и бледны. Шея и бюст были безукоризненны. Руки делали быстрыя и нервныя движения. Длинное платье, поднявшись, вероятно, нечаянно, показывало необыкновенно крошечную ножку.
Графиня де-Листаль, потому что это была она, была в полном смысле очаровательная женщина. Все ея жесты были грациозны, все позы полны очарования.
Граф де-Листаль женился на ней четырнадцать лет тому назад. Оставшись вдовцем с маленькой трех летней дочерью, он просил Мариен (это было имя графини) взять на себя воспитание сироты. Графиня была по происхождению американка.
Берта была брюнетка. Это была высокая молодая Девушка, с ясными глазами и откровенным выражением лица. Правильныя черты ея лица светились добротой. Губы были свежи и розовы, а зубы белы.
Госпожа де-Листаль хотя и говорила вполне чисто по французски, но сохранила небольшой акцент, придававший только более очаровательности ея словам.