Он чувствовал желание упасть на колени и спросить у нея ответа, точно она была тут.
Но ея не было! Эта мысль была ужаснее всего? Куда она пошла? Значит, она согласилась на свидание, котораго у нея просили? И это было уже не первое, так как в письме говорилось:
"В тот павильон, который ты так любишь!"
Нечего было более колебаться…. Неизвестность хуже смерти. Надо бежать, надо все узнать! А разве не следует наказать презреннаго, который, как вор, похитил его счастие!
Наказание! мщение! Эти две идеи только и были в мозгу несчастнаго. Он сходил с ума. Мысль об убийстве охватила его ум….
Он подбежал к своему столу, открыл его и вынул пистолет.
Его руки так дрожали, что он едва мог зарядить пистолет.
Он старался преодолеть это волнение, а междутем, заряжая, со слезами шептал:
— Мэри! Мэри!
Он не смел выйти. Он говорил себе, что все это ужасный кошмар. Она сейчас должна придти! Она обяснит все! Он глуп, что верит таким химерам….
— Химеры! Но разве химера это письмо, каждое слово котораго говорит о любви! Нет надо покончить с этим!…
Пьер кинулся из дома, с непокрытой головой, полусумашедший, с налившимися кровью глазами, с пылающей головой. Он боялся сам себя и не хотел размышлять, так боялся он своей слабости… он, человек кроткий и добрый, который никогда не сердился, он жаждал теперь крови, одной крови!
Он знал дом Стермана… в эту сторону он направился, держа в одной руке предательское письмо, а в другой пистолет. Он бежал и, не смотря на все увеличивавшийся холод, нот градом катился с его лица.
Протянув руки вперед, он бежал повторяя слово, которое заключало в себе все его отчаяние, все потерянное счастие:
— Мэри! Мэри!
Наконец он добежал до дома Стермана.
Весь дом был темен и молчалив, нигде ни света, ни движения.
— Они в павильоне! сказал себе Пьер.
Тогда он принялся бродить вокруг парка. Стена, окружавшая его, была так высока, что из за нея ничего не было видно. Он несколько раз обошел вокруг, чувствуя, что с каждой минутой ярость его увеличивается.
Тогда он сунул письмо в карман, взял пистолет в зубы и принялся перелезать через стену. Руки его были в крови, колена разбиты, но он не чувствовал боли.
Наконец он добрался до верхушки стены и соскочил в парк.
— О! моя возлюбленная Мэри, говорил в это время Стерман, стоя на коленах перед своей любовницей, ты лучшая, точно также как прелестнейшая из женщин… Ты сжалилась надо мною… О! как я тебя люблю!
Она позволяла ему обнимать себя, голова ее лежала него на плече.
Вдруг она выпрямилась.
— В саду ходят! вскричала она.
— Не может быть, отвечал Эдуард, все двери заперты, мы одни, совсем одни…. Ты моя!
— Нет, нет, я боюсь, прошептала молодая женщина, оставьте меня, дайте мне уйти…
— Нет, нет.
— Прошу вас… уже поздно. Мой муж должен вернуться… Я должна вас оставить…
— Нет еще! подари мне еще несколько минут.
— Но я вам повторяю, что в саду кто–то есть! вскричала Мэри.
Эдуард ничего не слышал. Упоенный любовью, он глядел на Мэри, целовал ее голову, губы, руки…
Дверь павильона распахнулась.
Показался человек.
Это был Пьер Бланше с пистолетом в руках.
— Презренный! вскричал он.
— Пьер! проговорила Мэри бросаясь к нему.
— Вот! закричал он, бросая ей в лице письмо, вот приговор вашего любовника.
Тогда, подойдя к Эдуарду, он выстрелил
Стерман страшно вскрикнул.
Пуля попала ему прямо в грудь
— Убийца! вскричала Мэри.
Но Пьер не слышал ничего… он с ужасом смотрел на этого человека, который, взмахнув руками, тяжело упал на пол… Пьер видел как несчастный корчился на ковре в последних конвульсиях… Бланше пришел в ужас от того, что сделал; нервная дрожь пробежала по всему его телу и он бросился вон из павильона.
Мэри подошла к Эдуарду.
Он был мертв.
Минуту она простояла в задумчивости.
Потом, наклонившись, подняла письмо, брошенное ей в лице мужем, и сожгла его на лампе.
После этого, открыв осторожно дверь, она прислушалась…
Пьер убежал перелезши снова через стену.
Она вернулась в павильон, взяла свою шаль, которая оставалась на софе, бросила вокруг взгляд чтобы убедиться, что она ничего не забыла и вышла…
III.
Убийство было обнаружено ночью. Старый слуга Эдуарда Стермана, безпокоясь отсутствием своего господина, принялся его искать. Огонь в павильоне руководил им и он открыл труп молодаго человека.