Вскоре эти первоначальныя известия подтвердились. Бланше действительно был арестован.
Вернувшись домой, Мэри вспомнила о садовой калитке. Надо было доказать, что она не могла выйти через нее, тогда молодая женщина налила в замок несколько капель воды и сказала себе:
— Если у меня есть впереди двадцать–четыре часа, то я спасена.
Суд явился произвести следствие только на другой день. Она нашла средство привести их в сад и под ничтожным предлогом хотела открыть калитку. Ржавчина успела образоваться. Она не могла повернуть ключа, тогда кто–то с большим усилием повернул ключь и сказал:
— Ваши маленькия ручки должны–бы были быть из железа, чтобы открыть эту дверь.
К чему принимала Мэри все эти предосторожности? С какой целью? Она сама этого не знала, а только говорила себе, что, может быть, придется все отрицать….
Однажды Мэри страшно испугалась; она узнала, что собирали сведения относительно ея самой, но соседи отвечали единодушными похвалами; что–же касается ея отсутствия, то никто не подозревал его, по этому поводу один неосторожный сказал ей:
— Знаете–ли вы, бедная жинщина, что голова вашего мужа сильно скомпрометирована?
Мэри до сих пор не думала о том, что ея муж, может быть, приговорен к смерти.
В тот–же самый день следователь призвал ее. Она думала, что Пьер все разсказал и ей дадут с ним очную ставку. Она чувствовала, что теряет силы, она еще не привыкла лгать с спокойствием на лице.
К счастию для нея, она очутилась с глазу на глаз со следователем. Он не знал ничего; Пьер желал только, чтобы ее выслушали. Она поняла, что он разсчитывал на ея признание. Молчать было легче, чем отрицать. Она обявила, что ничего не знает и прибавила мысленно:
— Я всегда сумею отказаться от всего.
Когда Пьер пожелал ее видеть, то она еще более утвердилась в своем решении. Читатель видел, что энергии у нея хватило.
Это свидание было для нея, как бы откровением.
Очутившись лицем к лицу с Бланше, она взглянула на него как на препятствие, стоявшее на ея пути. Жена Бланше была осуждена на вечное ничтожество, почти на нищету…. но его вдова!…
Для чего станет она говорить, чтобы спасти его? Прежде всего, избавив мужа от ожидавшей его участи, она погубит себя; она будет навсегда обезчещена. Он говорил о прощении; но какая ей была нужда в этом прощении, когда оно навсегда привязывало ее к человеку, котораго она теперь ненавидела.
Выходя из комнаты Пьера, она прошептала:
— А потом, кто знает?…
Это "кто знает" было полно жестоких предположений.
Во всяком случае решение Мэри было принято: ждать и ничего не делать, чтобы вызвать или помешать событиям.
Марсель, как он обещал Пьеру, явился к его жене.
Молодой человек не знал ея. Увидя ее прелестное, кроткое лице, он стал сомневаться. Сказал–ли ему Пьер правду? Но это сомнение было не продолжительно. Он заметил тонкия губы и какую–то странность в выражении взгляда. Внутренний голос говорил ему, что Бланше сказал правду.
— Я адвокат вашего мужа, сказал Марсель.
Мэри поклонилась и ждала.
— Вы знаете, без сомнения, продолжал он, что сказал ваш муж, относительно обстоятельств, при которых было совершено убийство Эдуарда Стермана?…
— Я должна сказать вам, сударь, отвечала Мэри, что я мало поняла в грубых словах, с которыми…. с которыми мой муж обратился ко мне, когда я была у него.
Эти слова были сказаны спокойным тоном, который поразил адвоката.
Он смутно почувствовал, что будет побит.
— В таком случае, если вы позволите, я вам повторю разсказ вашего мужа, сказал Марсель.
— Прошу вас.
Адвокат почти слово, в слово, передал разсказ Пьера Бланше.
Молодая женщина слушала его не прерывая. Она не сделала ни одного движения, не пробовала перебить его.
— Ну что–же, сударь? сказала она, когда Марсель замолчал.
— Я должен спросить вас, сударыня, на сколько справедливы подробности относительно сцены в павильоне?…