— Не надо, — ответил король воров, — мне везде воля.
Попросил только лошадь и сани, чтобы ехать по зонам. И остановил убийства. И минуты не говорил. Все разошлись по баракам. А потом пришли солдаты. Стали выявлять зачинщиков, выбирая самых уважаемых. Собрали и повели расстреливать.
— Эх ты, — крикнул один из воров Шарманщикову, — сдал нас. А говорил, что в расход никого не пустят.
Иван Иванович разделся до пояса и пошел к стене барака к остальным. Проходя мимо генерала, сказал ему:
— Только меня замочишь лично ты. И самым первым.
— Хорошо, — засмеялся генерал. Достал из кобуры «ТТ», подошел к знатному Вору, вскинул руку и нажал на курок.
Осечка.
Нажал еще раз.
Осечка.
Потом еще и еще. Восемь раз щелкал пистолет вхолостую.
— Что за ..? — сказал начальник лагеря.
Достал обойму. Осмотрел — нормальные вроде патроны. Направил пистолет на Шарманщика. Щелк! Опять выстрела нет. Посмотрел генерал на ствол, нажал на курок и упал. Пуля попала ему в переносицу, а пороховой заряд выбил оба глаза. Увидели это солдаты, попятились. А воры и вовсе на колени упали. Сели солдаты на машины, укатили, прихватив с собой труп генерала.
А резня в лагерях прекратилась. Пошли зеки золото мыть — свободу себе зарабатывать. Все вроде и хорошо, но как-то не так. Не по себе начальству, а убивать Шарманщика страшно, вдруг снова бунты начнутся.
Прилетел в Москву кто-то из Магаданского управления лагерей, его к Берии привели. Он Лаврентию Палычу все как было рассказал.
Тот посмеялся и говорит:
— Мне, что ли, на Колыму ехать? Одного Вора расстрелять не можете.
Вернулся тот начальник в Магадан, а следом телеграмма:
«Пусть живет этот Шарманщик ТЧК Пусть правит своим королевством ЗПТ лишь бы в политику не лез».
За окном яркое солнце. Что-то стучит по подоконнику. Незнакомая комната и такой яркий свет. И человек в белом халате.
— Доброе утро, синьорина графиня, — говорит врач, — как чувствуете себя?
— Голова болит и говорить больно, — отвечает Аня.
А в ушах звенит колокол.
— У Вас сотрясение мозга и, увы, сломан Ваш замечательный носик. А остальное мелочи — вывихи и ушибы. Но за красоту свою не переживайте — будет у Вас носик лучшего прежнего: из Цюриха готов приехать сам Попель. Он проведет операцию прямо здесь.
— Где я? — не понимает Анна.
— Ты у меня, внученька, — графиня Радецкая подходит к кровати.
— Бабушка, посиди рядом, — просит Аня, — у меня никогда не было бабушки, а сказки мне мама только из книжки читала.
— Ты нам сама вчера замечательную сказку рассказала, — усмехается русская княгиня и смотрит куда-то.
— Там кто-то есть? — спрашивает Аня.
— Молодой человек, — махнула рукой Радецкая, — подойдите-ка сюда.
Это, конечно, Саша. Он, конечно, улыбается. Конечно, глупо и, конечно, счастливо.
— А папа, — радуется девушка, — он здесь?
— Дядя Костя в больнице, но он скоро приедет, — отвечает Саша и смотрит почему-то на старую графиню.
Как все хорошо складывается! Скоро они соберутся все вместе и у них будет настоящая семья. А ведь есть еще дон Луиджи, Франческа и Паоло. Все они такие замечательные!
— А что с машиной? — спрашивает Аня.
— Во дворе лежит. В лепешку. А выбрасывать жалко: «бугатти» как-никак. А «БМВ» только вчера достали. Это люди Ваньки Ремешкова были — козе понятно. А тебе повезло — кожаный верх лопнул и тебя из кабриолета выбросило, а так бы…
— Ступай отсюда, говорун! — кричит графиня, — не видишь, внучка устала, спать хочет.
Но она ничего не хочет. Есть только одна мечта — жить всем вместе дружно. А за окном снег — вчера выпал, а сегодня уже к вечеру растает.
Папы все нет и нет. Саша собирается в Россию. Говорит, у него там дела. Пришел прощаться и переминается с ноги на ногу.
— Если бы я не была забинтованной, то ты мог бы меня поцеловать, — смеется Анечка.
— Я и бинты могу, если разрешишь.
А кто против? Он осторожно прикасается губами к уголкам Аниных губ, и от этого становится щекотно и смешно.
— Сашенька, последняя просьба перед тем, как улетишь, — просит девушка, — у меня друг детства в Хайфе живет. Ты его легко найдешь: у него фамилия, редкая для Израиля, — Иванов. Запомни: Денис Иванов. Пусть прилетит сюда — только он сможет починить «бугатти»; жаль машину: она ведь мне жизнь спасла.
Саша спешит. Приносит в спальню новый телевизор, прощается, хочет что-то сказать, но девушка смеется: