- Кухарка Стинна из поместья Олбердж клянется, что ее бабка самолично видывала эту чаровницу. И якобы даже попросила у нее кой-чего, - тут служанка так противно захихикала, что ненароком подслушивающая госпожа едва не заткнула уши.
- И чего же? – сгорая от любопытства, осведомилась вторая, мелко кроша репу.
- Чего, да чего? А то ты не догадываешься? Любви, конечно же. Чахла она по кузнецу пригожему. Не знаю, наколдовала та девка или нет, а обратил на нее внимание кузнец. Хотя Стинна уверяет, что бабка к ней все-таки захаживала. Так вот, дело шло к свадьбе, только вот накануне горе случилось. Утонул кузнец в море, рыбаки сетью его и выловили. Выдали бедную девушку за глухого конюха с бородою до пояса.
Левитиана едва сдержала крик, зажав себе рот рукой, и тем самым скрыв свое присутствие. По спине хлестнул догнавший холодный ветер, и тотчас принялся портить прическу. Графине стало не по себе от услышанного.
Тем временем на кухне разговор растерял всю таинственность, превратившись в обычные женские сплетни.
- То-то Стинна остается глуха к замечаниям хозяйки по поводу готовки, - помещение вновь огласил клокочущий смех.
Не желая больше оставаться снаружи, молодая графиня потянула на себя дверь. Та, как и полагается старым дверям скрипнула, послужив сигналом прислуге. Смех стих и в дверной проем заглянула тишина, мигом окутав всю комнату.
- Чаю мне с лепестками роз и вареньем, - почти вскричала Левитиана, прерывая воцарившееся молчание.
В себя она пришла только в своей комнате, поедая варенье и перелистывая очередную книгу.
Наступила зима, а в поместье все так же витал аромат неприязни между супругами. Слуги передвигались по комнатам неслышно, старясь не обращать внимания хозяев на себя. Если кому-то из них не счастливилось столкнуться, с госпожой или господином, но на него тут же обрушивалась волна негодования и дополнительная работа. В доме стало невыносимо находиться.
В один из дней, в столовую, где завтракали супруги, дворецкий внес срочное письмо. Глянув на отправителя, граф Гринд тут же развернул его, вызвав любопытство у своей супруги. Быстро пробежал глазами, и отложил в сторону. На его губах промелькнула улыбка. Дальше он произнес слова, которые показались Левитиане громом среди кристально-чистого неба. Они выбели ее из привычного состояния, и заставили заволноваться.
- Мой давний друг, граф Уорский, приглашает нас на бал в честь своей помолвки, который состоится ровно через неделю. Думаю, дорогая жена, - на слове дорогая был поставлен акцент. – Ты прекрасно понимаешь, что отказаться от приглашения, мы не имеем права. Поэтому, можешь уже заботиться о наряде.
- Как скажите, мой муж, - вымучено улыбнулась графиня, подавая знак, чтобы сменили блюдо. Но даже слоеный пирог с кисло-сладкой вишней не вызывал больше аппетита, тот был безнадежно напуган неожиданной новостью.
Девушка уже и забыла, каково это бывать на балах, примерять шикарные платья и предаваться веселью. Со времени замужества она была на них лишь раз. В последнее время Ольгерд сам посещал все мероприятия, ссылаясь на болезнь супруги. Правда, что за болезнь, об этом не распространялся. Оно и к лучшему, решила тогда Левитиана. Сейчас она не то, чтобы жалела о таком решении, скорее была ошеломлена новостью и обдумывала свое появление в свете.
В день бала пошел снег. Он легкими, тонкими облаками укутал все вокруг, привнося в сердца людей чуточку волшебства.
Когда Ольгерд забрался в карету, его жена уже находилась там. Пробежав внимательным взглядом по ее одеянию, прическе, он согласно кивнул и велел кучеру трогаться. Ехали они молча.
Имение графа Уорского сегодня нельзя было перепутать ни с чьим либо другим. Все дорожки были украшены фонарями с витражными стеклами. Они выкрасили холодный снег во все цвета радуги. Казалось, что лето снова вернулось в эти края.
Войдя под руку с мужем в парадные двери, графиня услыхала десятки приглушенных голосов, звуки музыки, так же по всему холлу витали ароматы духов. Смешиваясь, они образовывали просто тошнотворное зловоние, учуяв которое, хотелось выйти на свежий воздух. Их приезд был объявлен, и Левитиана оказалась в центре внимания. Взгляды всех присутствующих скользнули по ней. Кто-то из дам разочаровано цокнул языком, понимая, что повода для сплетен, не предвидится. Графиня выглядит прекрасно, и порицать ее не за что. Кто-то наоборот оживился, кто-то взирал совершенно равнодушно.