– Что я?
– Меня никто так внимательно не слушал. Наверно дело в том, что ты сам поэт.
Алина поёжилась, сложила руки, подула на них, как делают, когда хотят согреться.
– Залезай сюда, ко мне. Будем читать стихи, и греться.
Девочка забралась под плед с ногами, зажмурилась, прижалась к Альберту.
– У меня такое чувство, что всегда тебя знала. Ты такой милый, уютный, – прошептала Алина, прижимаясь к нему щекой, – как жаль, что ты живёшь далеко от меня. Могли бы вместе стихи писать, такие… закачаешься. Когда мне хорошо, я всегда сочиняю. Когда плохо, ещё больше. Расскажи, как тебе стихи в голову приходят.
– Никак. Я их просто вымучиваю. Какой из меня поэт, так…
– Это ты брось. Мне понравились твои рифмы. Необычные, особенные. Подобные эпитеты и мысли в голову приходят, когда влюбляешься.
– А ты влюблялась… когда-нибудь?
– Ну что ты, только в воображении. Начитаюсь стихов, книжек, и выдумываю… любовь. Мне ещё рано. Сначала надо образование получить, профессию выбрать.
– Ты же поэтесса, зачем чего-то выбирать, если это призвание?
– Папа говорит, что женщина должна обязательно быть образованной и самодостаточной, чтобы ни от кого не зависеть. Обними меня, что-то зябко. Почитай свои стихи.
– Я наизусть не помню.
– Тогда я.
Альберт несмело обнял новую знакомую и почувствовал, что дрожь только усилилась. Алинины волосы приятно щекотали кожу лица. Было волшебно здорово.
И стихи. Такие… замечательные, просто дух захватывало.
Алик не заметил, как губы потянулись к шее девушки. Он нежно дотронулся до шелковистой кожи, провёл носом по ушной раковине.
– Щекотно, Алик. Ты же мешаешь… читать.
– Можно я тебя поцелую?
– Ещё чего выдумал, – напружинилась Алина, – я тебе доверилась… а ты…
Сердце юноши выскакивало в этот миг из клетки, в которую было заключено, в висках стучало, стало трудно дышать.
– Извини, просто я подумал…
– Ладно, целуй. Я потом про это стихи напишу. Мне с тобой, правда, хорошо. Даже жаль, что завтра расстанемся. Ничего, переписываться будем, – Алина закрыла глаза, вытянула губы слоником.
Алик чмокнул её в губы, почувствовал во всём теле нечто такое, что перевернуло весь мир.
Дальше они целовались молча. Долго, почти до самого утра.
Спугнул их рассвет, и чьи-то шаркающие шаги в глубине коридора.
Оставалось несколько часов, и разлука.
Алину после завтрака увезёт автобус, который доставит до родительского дома. Ехать ей придётся часов пять.
Альберт поедет на поезде, который доставит на место работы, которое он не считает своим домом. Там у него никого нет. Потому и стихи писать начал, что устал от одиночества.
Скоро они уедут в разные стороны. Нет никакой гарантии, что в дальнейшем представится возможность встретиться вновь.
Всё утро ребята делали вид, что едва знакомы, прятали от посторонних заинтересованные взгляды.
На улице уже стояли автобусы с работающими двигателями.
Мысли Альберта рвались наружу, завязывались узлом, прятались далеко в тёмные уголки души, и снова выпрыгивали.
Алина стояла в стороне, возле своего автобуса, разговаривала с девочками, поглядывая на него украдкой. Знать бы, о чём она думает.
Организаторы объявили посадку. Алина повернулась лицом к Алику, застенчиво помахала рукой.
Ещё мгновение и девушка уедет. Возможно, навсегда.
Сознание рвалось, сопротивлялось. Юноша не знал, что в такой обстановке можно предпринять. Единственное, что кричало внутри, – я же её… люблю!
Он рванулся в направлении Алины. Схватил сумку и побежал.
Девушка обернулась.
Алик выбросил сумку, раскрыл объятия и полетел…
Алина навстречу.
Участники слёта безмолвно наблюдали за странной сценой.
Ребята стояли и целовались, на глазах у всех.
Когда влюблённые разомкнули объятия, Алик сказал, – пожалуй, я с вами поеду. Знаешь, Алина, мне кажется…
– И мне почему-то, тоже.
Конец