— Чёрт, растрясли все-таки, — встревожился Кравцов.
— Погоди, выключи. Я думаю, просто пробки вывинчены…
Паша вышел в соседнее помещение — крохотную кухоньку. Какая-нибудь излишне упитанная хозяйка вполне могла застрять там между тумбочкой с электроплиткой, холодильником и фанерным подобием буфета. Но Козырь, сухощавый и стройный, легко проскользнул в дальний конец помещения, к электрощиту и довернул две пробки. Холодильник тут же трудолюбиво заурчал.
— Включай, всё в порядке, — вернувшись в «бригадирскую», сказал Паша. Именно здесь, на столе, они собрали главное орудие труда Кравцова — поскольку выписывать наряды и заполнять табеля тому не предстояло. Размерами «бригадирская» напоминала купе спального вагона — даже откидная койка казалась позаимствованной из «Красной Стрелы». Была она одна — ибо любому начальству, пусть и самого невеликого ранга, надлежит выдерживать дистанцию между собой и подчиненными. Остальные спальные места располагались в третьем и последнем помещении, самом большом по площади, — но туда Кравцов заглянуть ещё не успел, озабоченный вопросом: как перенес дорогу компьютер? Конечно, все нужные тексты дублированы, но…
386-й загудел, на темном экране замелькали цифры.
— Ну вот, а ты боялся, — удовлетворенно сказал Пашка. — Я уж вёз, как музейный сервиз. Любимую тещу так бережно не вожу.
Наконец на экране появилась майкрософтовская картинка.
— Долго грузится, — констатировал Козырь. — Поменяй хоть «мамку»… Ну что, продолжим осмотр апартаментов?
Они продолжили. Третья комната тоже напоминала о железнодорожном вагоне — но о плацкартном. Впрочем, ничего удивительного, дело как раз происходило в строительном вагончике. Хоть катался он и не по рельсам, но специфика наличествовала.
Койки, числом шесть, располагались в спальне для работяг в два яруса и оказались гораздо жёстче бригадирской. Впрочем, имелось тут усовершенствование, для МПС никак не характерное, — две верхние койки были сняты со своих законных мест и помещены на самодельных подпорках между двумя нижними. В результате образовалось обширное ложе. Просто мечта эротомана.
— Кто же тут такой траходром отгрохал? — удивился Пашка. — Раньше не было… Не иначе как Валька Пинегин сексуальную революцию в Спасовке готовил, да не успел…
— Это который спился?
— Нет, который кирпич на макушку схлопотал, — помрачнел Пашка. — И зачем его на эти руины понесло ночью?
— Кстати, как он?
— Врачи говорят — жить будет. Скорее всего. Разве что заикаться станет да слюни пускать — опасаются, что кое-какие функции головного мозга нарушатся… Ладно, не будем о грустном. Продолжим.
И он продолжил экскурсию.
— Ну где холодильник и плитка, ты видел. Вон та дверца — бионужник на одно посадочное место. Постельное бельё под твоей койкой, четыре комплекта. Если не пойдёшь по стопам революционера-Пинегина, проблема визита в прачечную пока не встает. Вот тут — два масляных радиатора, на случай холодных ночей. Посуда — одноразовая, кстати, — в буфете на кухоньке, там же электрочайник. Телевизора, извини, нет.
— Я не смотрю телевизор. Разве что выпуск новостей раз в неделю.
— Тем проще. А то я уж подумывал — до встречи с тобой — прикупить антенну да приделать на крышу, и привезти какой-нибудь ящик — чтобы у сторожа от вечерней скуки рука к бутылке не тянулась… Но тебе, как я понимаю, скучать не придется. — Паша кивнул на компьютер.
— Не придётся, — подтвердил Кравцов. И понадеялся, что не солгал. За последние месяцы он не написал и пары страниц.
— Ну что тут еще тебе показать? Хозяйство несложное, сам во всём разберешься… Да, вот что… Смотри: этот лист внутренней обшивки сдвигается, под ним — пульт сигнализации. Тумблер вниз — включена, вверх — выключена. Не забывай, пожалуйста, уходя включать, а в течение минуты после прихода отключать.
— А красная клавиша зачем? — поинтересовался Кравцов, изучая незамысловатое устройство.
— Тревожная кнопка. Нажмёшь при чрезвычайной ситуации. Тогда не вохра с фабрики прибежит, а очень серьёзные люди приедут. Очень.
— Круче, чем в стройбате? Знаешь, какая у тех присказка, если дело до разборок доходит? Говорят: нас драться и стрелять не учили, мы сразу в землю закапываем…
— Ты же, помнится, не в стройбате служил? Но присказка к месту. Ты уж понапрасну кнопку не дави…
— Не буду, — пообещал Кравцов. Он не представлял себе обстоятельств, при которых ему потребуется тревожная кнопка. Тогда — не представлял.
Через пару минут они оказались на улице — Кравцов сам запер дверь, осваиваясь с незнакомыми замками.
Погода стояла отличная. Весна в этом году запоздала, начало и середина мая были холодными, но в конце месяца природа, казалось, решила вернуть все недоимки по ясным и солнечным дням. Окружающие деревья — огромные столетние липы, оставшиеся от едва ныне угадываемого графского парка, — стремительно оделись зеленью, спеша наверстать вынужденную задержку. Молодая, яркая трава в два-три дня вытянулась и скрыла старую, пожухлую. И вода в пруду — не успевшая еще зацвести и подернуться ряской — выглядела теперь как-то иначе, не рождая у стоящих на берегу чувство стылости … В общем, пейзаж разительно изменился по сравнению с тем, что увидел Кравцов неделю назад, заскочив сюда проездом с Пашей.
Красно-серая громада графских развалин тоже смотрелась не так мрачно, как тогда. Двухэтажное разрушенное здание приоделось в зеленый наряд, на нём кое-где росли маленькие деревца и кустики — цеплялись корнями за почву, нанесённую ветром за годы в щели карнизов, торчали из зияющих проёмов окон, в том числе и второго этажа, — очевидно, найдя пристанище на чудом уцелевших фрагментах перекрытий.
Кравцов окинул взглядом подопечную территорию и спросил:
— Всё-таки: что я здесь буду охранять? И — каким образом? От ограды, по-моему, меньше половины уцелело…
На памяти Кравцова это была не первая попытка восстановить разрушенный дворец (понятное дело, воспоминания его касались лишь тех лет детства и юности, когда ему случалось подолгу жить в Спасовке). Ограда из серых бетонных плит осталась от какой-то очередной несостоявшейся реставрации — и, будучи в течение двадцати лет сооружением совершенно бессмысленным, помаленьку приватизировалась жителями Спасовки и соседнего поселка Торпедо на свои личные надобности.
— Придёт время — и ограду подлатаем. А пока не завезли остальные материалы, объект, достойный охраны, тут один. Во-о-он, видишь, два штабеля?
Кравцов посмотрел — вдали громоздились положенные одна на другую бетонные плиты, на его взгляд мало отличавшиеся от своих собратьев, вертикально установленных в ограде.
— Это заготовлены перекрытия, — пояснил Козырь. — Обошлись они, между прочим, на порядок дороже обычных плит — нестандартные размеры, пришлось открывать спецзаказ на заводе ЖБИ… Со всеми вытекающими отсюда финансовыми последствиями. И если кому-нибудь тут придет в голову идея выкопать погреб с бетонной крышей, а выламывать плиту из ограды покажется хлопотно… Обидно будет. В общем, задача у тебя на настоящий момент простая — днём делай что хочешь: пиши, гуляй по окрестностям, езди в Питер… Но ночевать возвращайся сюда. Бдеть по ночам не стоит, такую махину без крана и грузовика не скоммуниздить, будут шуметь — проснешься наверняка. И нажмёшь красную кнопку. Вот и вся работа. За семь тысяч в месяц, по-моему, просто курорт. Дом творчества. Кстати, не забыть бы записать твои паспортные данные — в следующий раз привезу заполненный договор.
Кравцов удивился. Цифру «семь тысяч» он услышал впервые. Как-то не всплывала она в двух предыдущих разговорах.
Паша посмотрел на часы.
— Слушай, старик, с Порецким, здешним муниципальным советником, я уже поговорил — но в четырнадцать ноль-ноль у меня деловая встреча в Царском Селе, в городской администрации… То есть два часа мне абсолютно нечего делать — ехать в город, а потом возвращаться бессмысленно. Нет светлых мыслей, как провести время? Можем заехать в мою халупу… Но там, честно говоря, хоть шаром покати. Вот начнутся каникулы — жена пацанов сюда на июнь вывезет. В июле-то, наверное, к морю двинут.