– Хорошая Ночка, хорошая.
Так, лаская кошку, Алеаланна продолжила свой путь.
Как только дверь на кухню открылась, коридор страха остался позади, Ночка сразу сорвалась с рук и прошмыгнула под стол.
– Ты куда?! – воскликнула Леа, но кошки уже и след простыл.
Кухня была огромной. Она делилась на две части. В первой готовилась пища, во второй располагалась столовая, где стоял длинный стол, вдоль которого ютилось множество плетеных стульев. В кухне имелись широкие, от пола до потолка окна, через них яркий дневной свет лился внутрь. Освещение здесь резко контрастировало с темнотой коридора. Дом Саваатов был сплетен из противоречий и контрастов – свет и тьма, простор уютных теплых комнат хозяев против тесноты душных подвальных лачуг рабов.
– Что пожелает маленькая госпожа, – зарокотал голос повара, колдовавшего у жаровни, раба по имени Горт, высокого, сутуловатого, абсолютно лысого, смуглокожего пожилого мужчины, работавшего много лет на Саваатов и не спешившего получать вольную за верную службу.
– Конечно же, ватрушки, – ответила Леа. – Я их еще из спальни учуяла.
– Как пожелаете, – с покорным поклоном произнес раб, улыбаясь при этом в свои широкие густые усы.
– Так, сейчас поем и пойду гулять, – мурлыкала себе под нос Леа, строя планы на день, уже успев расправиться с половиной поданного ей завтрака, принесенного в обеденный час, посматривая через окна во двор. – Что может быть лучше поспать до полудня и потом гулять?!
– Что это вы там бормочите, маленькая госпожа?
– Да так, думаю, а не прогуляться ли мне. Сегодня у меня нет занятий с занудными учителями, поэтому я полностью свободна до самого вечера. Надеюсь, папа выпустит меня за стены нашего двора, и я схожу к Клаули.
– Это та хохотушка с черными косичками?
– Да, она самая.
– Теперь вы с ней дружите?
– Вроде того.
– А как же Лидия Термон? Вы с ней так и не помирились?
Алеаланна вздохнула и задумалась, следя за хороводом кружащихся снежинок. Из дома дыхание зимы совсем не ощущалось.
– Нет, не помирились. Она все еще злится на меня, обижена в общем. Так что теперь я дружу в основном с Клаули.
Ночка выбралась из-под стола и, заискивающе мурлыкая, стала тереться о ноги раба.
– Плохо, когда друзья ссорятся.
– Я знаю. Но она первая начала. И?.. И мы повздорили. Она виновата.
Горт, ритмично постукивая ножом о разделочную доску, принялся шинковать капусту.
– Иногда не важно, кто начал, важно, кто первый протянет руку, чтобы помириться.
– Вот она пусть и будет первой, Лидия должна протягивать руку. Главное, чтобы не к моим волосам. А то, когда мы поругались, часть их у нее в кулаке осталась. Мне было больно, и я плакала, а она смеялась, и это на глазах у других наших общих подружек.
– Э-эх. Вы же девочки, да и к тому же обе высокородные. Вам не пристало так себя вести.
– Горт, не учи меня. Я уже взрослая и сама знаю, когда и чего мне делать. Мне одиннадцать лет, а летом уже исполнится двенадцать.
– Да, да, да.
Раб подхватил из миски небольшой кусок ранее порезанного мяса и кинул его на пол. Ночка оказалась тут как тут. Зверек подпрыгнул и ловко перехватил добычу на лету, заглатывая ее.
В этот момент в кухню вошел хозяин дома Теолон Саваат. Он суровым взглядом взглянул на слугу, заставив того еще больше ссутулиться, а потом, широко улыбнувшись дочке, сказал:
– Моя красавица, у меня есть отличные для тебя, даже нет, для всех нас, новости!