С деньгами Верлас решил не расставаться, так ему было спокойнее.
«Выложу в мешок со сменной одеждой, а ну как кто его найдет и с вещами или без них да заберет. Прятать что-то на заставе, которую знать не знаю, нехорошая затея. Пусть тяготят меня, но будут при мне. Своя ноша не тянет».
Еще немного пошатавшись в округе домового храма Ченезара, наемник отправился в красный дом, где его уже поджидал человек от Гатара, ничем не примечательный, неприветливый с Верласом, явно не особо доверявший ему, один из слуг высокородного Иль Гатара. Они поднялись в комнату наемника. Зайдя туда, гость тут же заговорил:
– Твои деньги в соседнем доме, том, что виден из этого окна. Зайдешь в него через центральный вход – это дверь, обтянутая коричневой кожей, пройдешь по прямой, никуда не поворачивая, войдешь в спальню. Деньги спрятаны под третьей половицей справа от двери, прямо перед кроватью.
– Ха, – подивился наемник. – Откуда такая точность?
– Не твое дело.
– А эта дрянь, что украла мое серебро, там живет?
– Придешь и узнаешь.
– Да как я ее узнаю-то, мне ее мордашка не очень и запомнилась.
– Так тебе нужна она или деньги?
– Ладно, – закончил препирания наемник, перейдя к другой части интересовавших его вопросов. – А почему же ты не принес мне мои деньги, если настолько осведомлен?
– Твои деньги, ты и забирай. И вот еще что. Мой господин приказал тебе сделать все без лишнего шума. Главное то, что он поручил тебе.
Верлас оскалился:
– Конечно. Не твой господин остался без серебра, а я. Посмотрел бы я, если у него забрали часть его состояния.
Слуга пожал плечами, что он хотел этим сказать, осталось загадкой.
– Ладно. Давай посмотрим, что ты мне принес.
Слуга Гатара показал вещи, достав их из дорожного мешка, а потом, распахнув полу своего плаща, отстегнув от пояса кожух, в котором лежал действительно довольно небольшой по размерам арбалет и две стрелы, передал его Верласу.
– Занятная вещица, – заметил наемник, вертя в руках данное ему оружие. – А зачем две стрелы? Иль сказал, что нужно сделать только один выстрел.
– А ты догадайся? – съязвил слуга.
На этом разговор был окончен. Верлас остался в комнате один. На душе вдруг стало как-то тоскливо. Его снова ждала дорога. Это щемящее чувство посещало его, когда он покидал своих девочек, зная, что ему не место рядом с ними, но желая где-то очень глубоко в душе остаться с ними.
– Проклятье, – как-то опустошенно произнес он и потупился на кровать, где ему довелось проспать несколько ночей. – Эх, я успел к тебе привыкнуть.
Но бродяга не любил долгих прощаний. Он быстро собрался и вышел прочь, покидая свое временное пристанище.
Около получаса у него заняло на плотный перекус. Потом он, заплатив за постой, вышел на улицу, направляясь прямиком в гости к утерянным, как думалось безвозвратно, денежкам.
Наемник без труда нашел ту самую дверь, за которой было спрятано его «честно» нажитое. Но вот незадача, как это забрать без шума? Сразу ответа не нашлось, Верлас в нерешительности застыл на пороге у обтянутой коричневой кожей двери, открывавшейся во внутрь.
«Постучусь, а там видно будет», – поразмыслив, заключил он.
Наемник постучался. Тишина. Еще раз. Тот же результат. Тогда он дернул ручку, пытаясь открыть ее, не дожидаясь появления хозяев. Закрыто. Верлас выругался и уставился на преграду, отделявшую его от украденного у него.
– А, будь ты неладна! – махнув рукой, произнес он и, оглядевшись по сторонам, не увидев кого-то, кто бы интересовался им, со всего маху ударил ногой в дверь.
Раздался жалобный хруст, и дверь распахнулась. Верлас обернулся, стараясь понять, насколько сильно привлек к себе внимание. И да, на него смотрели несколько пар встревоженных любопытных глаз.
– И домой не попадешь. Заело, не открывалась, кнезова подстилка! – бросил наемник и, повернувшись спиной к любопытствующим, быстро зашел внутрь.
Он оказался в большой комнате, которая совмещала в себе прихожую, кухню и гостиную. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что тут живут небогатые люди. Из мебели – лавки да столы. Окна были плотно зашторены старой выцветшей под лучами Ченезара тканью, ее родного цвета было уже не угадать. Пол покрывали неаккуратно обработанные деревянные доски, которые предательски заскрипели под ногами наемника. Жил ли тут мужчина или женщина, сразу было не понять.