После этого он, сыпля проклятиями, адресуя их своим рукам и ногам, которые со сна были не такими гибки и подвижными, как от них требовалось сейчас, спустился вниз и отправился к домовому храму Ченезара.
Наемник торопился, следуя по не к добру оживившимся улицам заставы. Внутри него вскипало недовольство и раздражение. Встречный люд как назло никуда не торопился, и на узких улочках не всегда удавалось с ним разойтись. Особенно если рядом проезжал пусть и узкий раторк – квельт, но все-таки раторк, который тянула пара лошадей.
Шаг за шагом он оказался напротив домового храма Ченезара.
– Вот это поворот!
Храм был окружен охранниками, одетыми в буро-красные террониевые доспехи, которые напрочь отказывались пускать внутрь кого бы то ни было, что рождало бурю неудовольствия у прихожан. Не пускали внутрь и стражей.
«И что теперь? – задался вопросом, на который у него не было ответов, Верлас, и этот вопрос породил еще многие. – Как же попасть внутрь? Как понять там, ли Гатар и его «друг».
По всему выходило, что он вполне мог опоздать.
Верлас, быстро подавив паническое настроение и встав у одного из домов, которые примыкали к храму, принялся внимательно наблюдать за происходящим.
Пара воинов в террониевых доспехах объясняли людям, что внутрь никто не попадет. Оцепивших было около двух десятков, как и стремящихся оказаться внутри. Более всех были возмущены трое стражей заставы Лион. Видимо, посещение после смены дозора была их местным ритуалом. Их негодование было вполне понятным для Верласа, он и сам хорошо знал, как для суеверных, живущих в особом мирке, на границе обитаемого мира людей, стражей заставы было важно соблюдать ежедневные «ритуалы», от которых, как считали многие, зависела жизнь.
«Это хорошо, – рассудил Верлас. – Люди негодуют, и тому есть причины. Если я выстрелю из арбалета, то мое поведение будет понятным. Я одет в одежду стража, меня не пускают внутрь. Более того, народ может помочь мне сбежать. Раз так, то мне и не нужно внутрь. Следует просто выбрать место и выстрелить. Только вот незадача, «друг» Иль Гатара может выйти наружу и один. Тогда не получится чудесного спасения. И снова встает вопрос – как же попасть внутрь?»
Напряжение в толпе местных росло. Очень скоро толпа выросла вдвое. У построек, окружающих домовой храм, стали собираться зеваки.
«Что мне это дает? Зеваки, когда возмущенных станет совсем много, станут их частью. Вот они простые любопытствующие, а вот они часть разгневанной людской стихии. Но не факт, что мне это на руку».
Ченезар покинул мир людей, небо быстро темнело. Еще немного и розово-песчаные оттенки небосвода сменят палитру, став фиолетово-синими, зажгутся первые звезды. Время неумолимо уходило. Верлас понимал, что необходимо действовать, но никак не мог решить, как же все провернуть.
И тут на открытое пространство перед храмом одной из улиц вынырнула группа идущих строем стражей. Их возглавлял зерт, на голове которого красовался остроконечный шлем, украшенный позолоченными дубовыми листьями. Толпа расступилась, пропустив организованную группу вперед. Между двумя зертами из оцепления и зертом стражи тут же возникла перепалка. Теперь все воины в буро-красных террониевых доспехах стянулись к входу, встав в две шеренги напротив него.
– Вот оно, мой выход! – не боясь быть услышанным, в полный голос сказал Верлас и быстрым шагом направился к храму, обходя толпу стороной, стремясь оказаться у навеса, что находился под окнами с левой стороны дома Ченезара.
Верлас торопился. Сейчас, когда стражники с заставы и охранявшие вход в храм воины были полностью поглощены друг другом, у него появился уникальный шанс проникнуть внутрь путем, которым он планировал отступать.
Вот и навес.
«Высоко ты примостился», – оценив перспективы забраться на кровлю, заключил наемник.
Он осмотрелся, ища что-то, что можно было использовать как помост. Меткий глаз приметил перевернутую бочку.
– То, что надо. Тебя-то мне и не хватало.
Верлас ловко подкатил бочку и поставил ее у края навеса. Он как кошка запрыгнул на нее, а потом, ухватившись за кровлю, подтянулся, забросил ногу на крышу, втащив себя наверх. Навес зашатался, заскрипел, но выдержал взвалившуюся на него ношу.
Наемник аккуратно прополз по черепицам, оказавшись у окна. Сердце у бывалого волка замерло в ожидании новых трудностей, с которыми, возможно, предстояло столкнуться. Створки окна оказались все так же открытыми.