Лита замолчала, и тишина была тяжелее самой тяжелой ноши.
Чеар не знал того, что случилось с семьей Литы. Услышанное заставило все в его сознании перевернуться. «Получается, она мстит». Хотелось бежать от этой мысли. Но куда бежать от правды?
– Ты, наверняка, хочешь спросить, как я выжила? – разорвали тишину слова девушки. – Все просто, про меня забыли. Я лежала на камнях во дворе, а на меня скидывали тела сестер, теток, племянниц.
Лита брезгливо сморщилась. Воспоминание о резне живо стояло перед глазами.
– Хорошо, что мать сопротивлялась и ее закололи в самом начале. Спас меня ключник. Он тоже выжил и, когда стемнело, стал искать живых. Ключник помог мне выбраться из-под тел моих родных. Знаешь, как тяжелы мертвые тела? Спустя пару часов они коченеют и становятся ужасно неповоротливыми, просто невозможно с места сдвинуть.
Лита взяла бокал и осушила его одним залпом.
– Больше никто не выжил. Вместе мы целую ночь носили тела убитых в склеп, благо он не пострадал. Потом я узнала, что жестокая расправа полагалась моей семье за измену. Якобы отец скрывал мятежников, врагов Гралии. Одним из них был твой отец, Чеар.
Чеара тут же переполнили тысячи вопросов, но Лита не позволила ему их задать, заговорив опять.
– Впереди были годы скитаний и унижений. От меня отвернулись все. Семьи высокородных Блува не узнавали меня, когда я шла по улице. Никто из них не пустил меня даже на свой порог. Меня гнали, как паршивую собачонку, как больную проказой. Никто из прежних друзей и тех, кто клялся мне в пламенной любви, не подал мне руки. Некоторые из них тайком пытались в ночные часы надругаться надо мной, но рядом был верный ключник, который не допустил еще большего унижения.
– Мне ничего не оставалось делать, как пойти на «другую сторону». Мы стали частью одной из банд разбойников. Их вожак питал ко мне теплые чувства, надеясь на большее. Так длилось до тех пор, пока он опрометчиво не повернулся ко мне спиной и тогда получил свое. Я перерезала ему горло, а мой верный ключник угостил из арбалета парой болтов тех, кто не хотел смириться со смертью вожака. Его место заняла я.
На ее лице всплыла кровожадная ухмылка.
– Ключник, единственный близкий мне мужчина, да что там мужчина – он был для меня всем. Но он умер в прошлом году. Теперь я одна. Совсем одна.
Девушка замолчала, опустив голову.
Чеар кашлянул.
Лита подняла голову. В ее взгляде читалась безысходность и усталость. Она рассказала свою историю, но от этого ей не стало легче.
Чеар протянул ей пустой бокал.
Лита молча разлила вино, и они, не чокаясь, осушили бокалы до дна. Хмельное вновь обожгло рот и внутренности, принося вслед за огнем приятное теплое послевкусие.
– Твой дом и кузница сожжены, – потягивая слова, продолжила Лита. – Где похоронено тело твоего отца, я не знаю, но говорят, что головы мятежников отвезли в Гралию, надели на пики и подняли над стенами столицы.
Чеар испытал острое желание разбить кому-нибудь лицо в кровь.
– А что было с тобой? – неожиданно перевела разговор с себя Лита.
Чеар пожал плечами. Он сбивчиво рассказал о своей жизни после смерти отца.
– Получается, мы очень похожи, – решительно заключил Чеар. – Наши судьбы все это время шли параллельно. И теперь мы вместе.
Лита с каменным выражением лица выслушала его, после чего сказала:
– Я так не думаю, Чеар. Мои родные погибли по вине в том числе и твоего отца. Я потеряла все: свое лицо, положение в обществе, будущее. А чем пожертвовал ты? Потерял отца и дом.
Чеар чуть было от возмущения не вскочил со стула.
– Постой! – выдавливая из себя слова, проговорил он. – Выходит, ты винишь меня в том, что случилось с тобой и твоей семьей и считаешь наши утраты несоизмеримыми? Ну уж нет. Я не знаю, что связывало наших отцов, но раз их объединяла общая тайна, значит, в ней был свой смысл. А сравнивая утраты, и ты, и я можем сказать только одно – «мы потеряли все».
Чеар замолчал. Он тяжело дышал, его просто распирало от возмущения.
Пока Чеар говорил, Лита все время старалась не смотреть ему в глаза. Она водила кончиками пальцев левой руки по столу и разглядывала их мутные отражения на его полированной поверхности.
– Что дальше, Чеар? Что ты хочешь услышать от меня? Чтобы я заплакала и кинулась к тебе на шею? Чтобы начала строить планы на будущее, рассказывая их тебе? Что дальше?
– Не знаю.
– Раз так, то разговор окончен. Тебе же нечего больше сказать?
Чеар встал. В нем боролись два чувства. Одно твердило: «Уходи, пусть эта безумная жарится в своей ненависти ко всему миру, теперь ты знаешь, в чем причины ее поведения, это неизлечимо». Второе советовало: «Постой, это же Лита, та, которой ты признавался в любви. Да, ты был отвергнут, но это случилось давно. Если тебе не безразлична ее нынешняя судьба, помоги ей».