– И что?
– В последнее время мы редко видимся. Я бы хотел это изменить. А ты, ты бы хотела видеться чаще? Чтобы все было, как раньше?
Лита насторожилась, но ответила:
– Да, было бы неплохо.
– Но мы из разных семей и мы повзрослели, – аккуратно продолжил Чеар. – Просто так теперь нам не с руки общаться, праздно проводить время. Тем более я мужчина, а ты женщина. Но я знаю, как это исправить, и, надеюсь, ты меня поддержишь.
Чеар на секунду прервался. Девушка была внешне спокойной, но он почувствовал, как она напряглась. Воздух вибрировал, звенел между ними.
– Наша разница в положении ничего не будет значить. Я люблю тебя, Лита, и надеюсь на взаимность. Мы можем быть вместе, как муж и жена…
Лита не позволила ему сказать что-то еще. Она захохотала. Ее звонкий смех прокатился по двору и оглушил Чеара. Мир рухнул.
Новая картина, проявившаяся из мрака, была незнакома Чеару.
Он стоял возле какой-то реки. Ченезар уже опустился, но спать не хотелось. Более того, Чеар не мог спать. Он метался и не находил себе места. Всему виной было важнейшее событие в его жизни: в эту ночь его жена Лита должна была родить их первенца.
«Но Лита же отказала мне, не стала моей женой!» – на мгновение засомневался в происходящем Чеар, и тут же эта мысль исчезла, будто ее и не было.
В его доме сейчас хозяйничали повитуха и ее помощницы. Его же прогнали. Сначала Чеар пошел на кузницу и хотел заночевать там, но сон не шел к нему. Тогда он начал ковать, но у него ничего не выходило, перед глазами стояло испуганное лицо Литы, именно это было последнее, что ему довелось увидеть перед тем, как помощницы повитухи вытолкали его прочь. Раз работа не ладилась, Чеар решил отправиться к реке, от кузницы до берега было двести локтей, не более.
«В Блуве нет реки», – опять посетила Чеара тревожная мысль, но было не до этого.
Вода в реке уже была темной, без лучей светила она скоро примет чернильно-черный оттенок. Теплый ветерок гулял над ее поверхностью и гнал мелкую волну.
– Эх, вот это раздолье!
По берегу реки не росло деревьев, вокруг раскинулось бескрайнее поле. У самой кромки трава переходила в сероватый песок. Он был еще горячим после длинного дня. Это Чеар чувствовал ступнями необутых ног. Свои сапоги он оставил в кузнице, снял их, пока возился с мехами, да так и не стал надевать, даже когда пошел к реке.
«Вот я у реки, и что дальше? – размышлял Чеар. – Как же пережить эту ночь?»
Волнение переполняло Чеара. Совсем не хотелось спать, а сил было столько, что можно было перепахать с десяток полей.
«Но вот только ночью никто не пашет. Что же делать?»
Чеар услышал за спиной топот копыт и обернулся. К реке скакали две лошади. Одна из них была черной масти, вторая бело-рыжая, в яблоках. Они быстро поравнялись с ним и с ходу вошли в воду. Их разгоряченные тела накрыла волна прохлады, и они, довольно похрапывая, пошли вдоль берега в сторону его дома, туда, где сейчас рожала Лита.
«А что, если мне искупаться?» – решил Чеар и тут же начал скидывать с себя немногочисленную одежду. Он сделал несколько шагов и, разбежавшись, как совсем недавно кони, нырнул в воду.
Вода была прохладной, но Чеар не успел этого осознать, так как с головой погрузился в нее. На секунду стало страшно и холодно, но миг перехода длился недолго. Вот уже голова Чеара появилась над водой, а руки лихорадочно замолотили, борясь с течением, ведь он решился плыть против него.
Река упорствовала, но Чеар пока побеждал ее и медленно, локоть за локтем, продвигался вперед. Он делал широкие взмахи руками, заглатывая ртом воздух, который до отказа заполнял легкие, и двигался вперед. Казалось, стихия покорилась гордому нраву человека и нет преград его силе и воле. Прошли минуты, и Чеар уже не так быстро стал отыгрывать локти у черной реки. Но вот сил стало хватать лишь на то, чтобы оставаться на месте. Чеар лихорадочно колотил по воде руками, но более не двигался вперед.
Безумное силовое напряжение позволяло не думать, а это для него было самым важным сейчас. Не думать – значит не волноваться, значит быть в гармонии с самим собой в тяжелые минуты ожидания. Легче было бороться со стихией, чем сидеть, ходить или пытаться спать в ожидании утра, когда понимаешь, что не можешь ничем помочь любимому человеку, чувствуешь свою беспомощность, осознаешь свою ущербность.
«Вперед и только вперед!» – рычал, колошматя воду, вздымая серпантины брызг, Чеар. Теперь сил едва хватало на то, чтобы замедлить неумолимое отступление назад, к тому месту, где совсем недавно он вошел в воду.
Взмах, еще взмах, и вот уже Чеар сдался могучей реке, и она несет его по течению, а он лишь подруливает гребками рук. Чеар подплывает к берегу и, тяжело дыша, ложится на песок у самой кромки водной глади. «Нужно отдышаться и собраться с силами, чтобы потом вновь кинуться в воду и плыть».